— Сам разберусь. У меня своя жизнь…
С тех пор прошло много лет. Димка женился на женщине с ребенком. Да только своими так и не смогли обзавестись. А я не роптала. Ему же с ней век доживать.
У меня вот только эти слова все чаще вспоминаться начали — Это моя жизнь!
Странно это. А у меня была своя жизнь?
И что значит — своя жизнь?
Жили тяжело, но дружно. Как умели, жили. Помогали друг дружку, поддерживали, переживали. Последним куском с соседом делились. Детей воспитывали.
И не слышала, чтобы кто — то сказал — это моя жизнь.
Может время сейчас другое? Непонятное оно для меня, время это. Неласковое что — ли? Тоскливое будто.
Может, настало время уходить тем, кто жил не своими жизнями…
И снова грудную клетку сковал стальной прут, не давая вдохнуть полной грудью. Неужели это конец? И пусть! Нет, мне не страшно. Здесь уже ничего не держит.
Ощущая боль, лежала недвижимая с закрытыми глазами. Это ничего. Я потерплю. Поняла, что мысли начали пропадать, растекаться. А потом начала проваливаться в забытье. Это даже лучше. Я готова.
*
Громкий и требовательный дверной звонок заставил очнуться. Случилось чего?
— Иду, иду.
С трудом скинула ноги на пол и встала. А звонок все трезвонил… Сердце начало тревожно стучать. Неужто с Антоновой что — то случилось.
Раздался стук в дверь. Я быстро открыла замки и распахнула дверь. Не подумавши.
И замерла, увидев кучу народа. Кто это? Вот дура — дурёха! Нужно было хотя бы спросить: «Кто там?».
И как теперь дверь закрыть?
— Наконец — то. Спала что ли? — услышала женский голос.
— Мы уж думали так и останемся здесь. Хотели сюрприз сделать, да чуть сами в сюрприз не попали…
Стоявшая впереди полноватая женщина начала бесцеремонно входить в квартиру.
Матерь божья. Что же делать — то теперь. Разве что попытаться встать на её пути. Ежели что, так кричать буду. Да кто же меня услышит при таком шуме — то?! Люди уже празднуют.
— Мам, ну ты чего как не родная? Не рада, что ль?
Я растерянно переводила взгляд от одного к другому, пока не заметила родное лицо.
— Димка! — выдохнула я.
— Как же так. Ты ведь давеча говорил, что…. — мои слова потонули в радостном гомоне.
— Ну вот. Признала родню. Встречай гостей, мать! — сын радостно улыбался.
Я засуетилась. Сын все же. Чего это я их на пороге держу?
— Заходите, конечно. Гостям всегда рады.
Раз с Димкой пришли, стало быть, не чужие. Потом спрошу его. А пока…
— Мамулька!!!!
Мне на шею кинулась симпатичная стройная женщина в длинном пуховике, с натянутой на голову вязаной шапкой.
Меж тем она крепко обняла меня и поцеловала в щеку. Сняла шапку, кинув на полку шкафа для одежды. Встряхнула белокурыми вьющимися волосами. Как ни в чем не бывало, сняла сапоги, открыла нижнюю полку, достала тапки и надела их.
— Ой, как ноги устали — простонала она, и принялась вешать пуховик.
Всё это время я стояла и просто смотрела на неё. Откуда она знает, где у меня тапки находятся?
— Мелкая, проходи, давай в комнату, не мешай зайти в хату.
Я перевела взгляд на мужчину. Тот улыбнулся и раскинул руки в разные стороны.
Я растерялась. Чего я с незнакомым мужиком обниматься — то буду? И не собираюсь даже.
Но мужчина в два шага приблизился ко мне и крепко обнял. Да так, что мне пришлось уткнуться в его куртку и вдохнуть чужой незнакомый запах.
— Ребяты, пакеты заноси!
Он расцепил объятия и заглянул мне в лицо. Вот тут я замерла. А ведь было что — то знакомое в его лице. Может, видела его раньше?
— Андрюха, чего ты там застрял, паразит ты эдакий.
— Мам, ну что он вечно командует, а? — он улыбнулся.
— Иду, братец кролик — ответил он Диме.
А я все не могла отвести взгляда от него. Андрей. Его зовут Андрей. И этот шрам на правой скуле. Я медленно поднесла руку к его лицу и указательным пальцем провела по шраму. И эти глаза… и эта родинка над левой бровью.
Сердце замерло. Немыслимая догадка пришла мне в голове. Этого не может быть!!! Не может! Господи, что же происходит??
Андрей улыбнулся и подмигнул мне.
— Мам, пойдем — он взял мою ладонь и прижал мои пальцы к своей щеке.
Я кивнула.
— Я сейчас только в ванну схожу. А то задремала, а тут гости — онемевшими губами медленно ответила я.
Вот и все что сумела сказать. В глазах темнело, ноги подкашивались. Добравшись до ванной, открыла кран, села на самый край ванны и закрыла лицо руками. Слезы брызнули из глаз. Я сжала зубы, чтобы не застонать. Чтобы никто не услышал. Трясла головой, боясь поверить в увиденное. Андрюшка, сынок. Живой!! Как же так — то?!!! Он же умер на моих руках. Не уберегла своего мальчика. А тут вот он, живой и взрослый. Матерь Божья, разве такое возможно?? Может, брежу я? Иль с ума сошла на старости лет?