Неожиданно она нахмурилась:
— То есть ты видишь вещи насквозь? Смотришь сквозь стены?
Он качнул плечом:
— Не совсем так.
— Хм!
Она съела еще пару ложек прежде, чем продолжить:
— И как часто ты делаешь это? Смотришь по сторонам сквозь стены? А смотришь, что у женщин под платьем?
Он тихонечко усмехнулся:
— Вовсе нет. Я не вижу того, что под платьем. Я чувствую потоки энергии. Это не зрение, это ощущение. Как бы объяснить… как ты ощущаешь тепло, или холод. Понимаешь?
На некоторое время этого хватило. Карина задумчиво подхватив бокал, крутила его, глядя в окно. Проследив за её взглядом, Семен сказал:
— Снова идет снег…
— А она, эта женщина, которая была твоей бывшей любовницей, она была дорога тебе?
Какой плохой вопрос и как люди любят его! Вслух же Семен сказал:
— Мне дороги воспоминания о себе самом. Мгновения, запечатанные в кусочках картона.
— А она? — с упорством продолжила Карина. — Эта женщина, она дорога тебе? Она тоже могла смотреть тебе в глаза?
— Она научилась со временем, — помолчав ответил Семен. — Но это не доставляло ей радости, лишь причиняло боль. Не очень сильную, но все же ей было больно. Кроме тебя никто и никогда не мог смотреть мне в глаза. Понимаешь?
Она снова отложила вилку.
— Правда? Как много они все потеряли! Ты удивительно красив. Я никогда не видела никого красивее тебя. Все черты лица совершенны, это невероятно. Твои глаза, лицо… Настолько совершенным быть невозможно. Ты хотя бы понимаешь, как ты красив⁈
Он усмехнулся:
— Никто кроме тебя не видит обычно. Люди бояться, а когда человек испуган, он ничего не замечает кроме страха. Кроме того, смотреть на меня причиняет боль. Нет, никто не замечал что я красив. Никто. Но с тобой… это возможно.
Карина подалась вперед, облизнула губы и спросила:
— Скажи! А она, твоя бывшая любовница, нашла способ сделать так, чтобы ты мог сам звонить ей, целовать её без её приглашений?
Он медленно кивнул:
— Со временем. Да. Но тогда еще не было телефонов. Я писал ей. На почтовых карточках. Впрочем, это не важно.
— Верно, не важно на чем ты писал ей! Забудь про неё, ладно? — глаза Карины сверкнули и он усмехнулся:
— Я забыл, хорошо.
Карина улыбнулась снова:
— Знаешь… А я, кажется, догадалась, как, — пробормотала она, наклонилась вперед и перебирая руками по краю стола, обошла его и оказалась напротив. Села так, что ее лицо оказалось совсем рядом, улыбнулась хитро:
— Ты взял это право в оплату, да? Позволение целовать её, навещать её, хотеть её⁈
Он ничего не сказал в ответ и она положила руку ему на плечо:
— И отвечать запрещено? Ну не отвечай, я уже знаю, я догадалась. Как просто! Как же просто!
Её губы подрагивали в усмешке.
— У тебя глаза лучатся радостью, будто ты открыла что-то прекрасное, Карина…
— А ты безумно хочешь меня поцеловать, но пока я не попрошу не можешь ничего сделать!
Она коснулась его лица обеими руками, провела вниз по щекам:
— Ты весь мой, да?
— Да.
— И будешь делать, что я скажу.
— Возможно.
— И возьмешь в оплату мои поцелуи?
— Ты… предлагаешь не то, — тяжело дыша, произнес он.
— Ах да, ты прав! Не мои поцелуи. Ты возьмешь в оплату право целовать меня?
— Когда? — выдавил он сквозь сжатые губы.
— Когда? Что ты имеешь в виду? Семен, так трудно сейчас думать! Когда… ах да! Когда тебе самому захочется⁈ Право целовать меня, когда тебе захочется!
— А если, — он отодвинулся, — Если мне мало такой оплаты?
— Ма-ало⁈ — рассмеялась она. — Какой же ты жадный! Ну что ж. Чего ты хочешь? Может, назначишь цену сам?
— Охотно! Мне нужно право на тебя и твое тело. Право целовать тебя, касаться, — он провел кончиками пальцев у ее лица, почти касаясь его, спустился ниже, к вырезу на шее. Карина замерла, даже дышать перестала.
— Право звонить тебе и искать тебя, право быть единственным, пока мы не решим иначе. Право спать с тобой и иметь тебя, как захочу.
Она судорожно выдохнула воздух.
— Ты дашь мне это право, Карина?
— Да!
— Что — да? — Отодвигая её, переспросил он. — Что да? Ты даешь мне право целовать тебя?
— Да.
— Касаться тебя?
— Да…
— Звонить тебе, искать тебя…
— Да, да! Да, я даю тебе право трахать меня когда тебе захочется, даю тебе право на мое тело, право быть единственным, Семен, да делай уже все, что угодно, только поцелуй меня сейчас!
Он поднялся и подхватил ее на руки.
— Карина.
— Что? Что⁈ — разочарованно выдохнула она, когда его губы снова замерли на полпути.
— Что я должен дать тебе взамен? Какую услугу ты хочешь оплатить этой ценой?
Она запрокинула голову с протяжным стоном:
— О-оох! Я не знаю! Не знаю! Найди мой кошелек! Я потеряла его в универе!
— Кошелек?
— Да, я потеряла кошелек два дня назад где-то. Ты сможешь его найти⁈
— Конечно. Ну что же. Контракт заключен и вступает в действие как только я отдам тебе твой кошелек. Но пока он не найден, не дашь ли ты мне все эти права авансом?
Глава 12. Сомнение
В это утро они проснулись на ковре и Карина, выбираясь из вороха одежды, простыней, бокалов и тапочек бормотала под нос:
— Боже, боже, что это, а? У меня на спине ворсинки⁈
— Ворсинки и апельсиновая косточка.
— Просто ужас! Отвернись!
— Ну уж нет. Ты дала мне вчера право смотреть на тебя!
— Тогда смотри, но подвинься! Под тобой мои вещи!
— Зачем они тебе? Ты гораздо красивее без одежды!
— Вот только на работу без одежды ходить все же не стоит! — воскликнула она и уперлась в бок руками:
— Ну отодвинься же! Семен!
Он перекатился на бок и опершись на локоть смотрел, как она натягивает трусики.
— Кошмар, я так опаздываю! — проговорила Карина.
— Тебе не кажется смешным ходить на работу, когда я могу дать тебе буквально что угодно? Только скажи, сколько денег тебе нужно.
— Я бы обиделась, но это ты, и я попробую пошутить в ответ на такое предложение: не развращай меня!
Она убежала в ванную.
— К тому же, — раздался ее голос уже оттуда, — Возможно я скоро останусь безработной в самом деле!
— Что так? — поднявшись, он отряхнул налипшую пыль и выудив халат, направился в ванную, натягивая его на ходу.
— Наш шеф, которого ты напугал тогда до слез, помнишь? Он продает все. Вообще — все. И отправляется в паломничество. Потом он хочет заняться медицинскими исследованиями. Он сказал, что откроет центр исследований рака, ну и еще какие-то благотворительные проекты. Так что нас закрывают, вернее продают и я останусь на улице. Впрочем, — она выудила из ящика запасную зубную щетку, ловко вскрыла упаковку и нанося пасту, пробормотала:
— Была бы шея, хомут найдется. То есть я не боюсь остаться без работы.
— Ты вовсе можешь не работать, — он притянул её к себе и сжал руками талию.
— Пусти, я правда опоздаю! — она оттолкнула его. — Кстати, не стоит ли и тебе тоже заняться делом?
— Каким же? — приподняв брови, спросил он.
— Моим! И кофе… сначала сделай мне кофе! — неразборчиво пробормотала она, возя во рту щеткой и захлопнула за ним дверь ногой.
Семен побрел в кухню, включил кофеварку и присел возле неё. За окном снова шел снег, густой, пышный. Из ванной доносился шум воды и еще — её пение. Он вдруг улыбнулся. Все это было так хорошо. По человечески.
Карина выскочила уже одетая, перелила кофе в пластиковый стакан, поцеловала его еще раз в нос и в край рта.
— Ну в общем ты займешься делом, да?
— Может быть…
— Эй, не тяни! Если ты не найдешь мой кошелек, придется тебе возвращать аванс!
— И как же я возвращу его? Ты придумала?
— Ну, думаю, я возьму в качестве отступного в два раза больше поцелуев и прикосновений, а потом мы придумаем еще какой-то контракт, да?