Тем же путем он вернулся назад. Когда вошел в зал, женщина быстро отвернулась. Семен сел за столик, положил перед ней телефон:
— Вот, посмотрите. Это она? Карина, с которой встречался младший Петров?
Она старательно прикрывая глаза ладонью, чтобы ненароком не наткнуться на его взгляд, протянула руку и взяла фото. Долго рассматривала, потом положила на стол и тяжело вздохнула:
— Да кто ж знает? Я её раза два видела и то: раз с балкона и один раз со спины. Это надо Петровых спрашивать, похожа, или нет. Хотя их уж не спросишь… а у вас на плечах снег лежит. Свежий…
Семен стряхнул снег на пол, убрал телефон, вытащил из кармана лист бумаги.
— Всё ясно. Составим контракт.
— Ой! — испугалась она.
— Что? Вам нужно, чтобы я что-то сделал, или вы передумали?
— А вы сможете помочь-то?
— А не знаю, — в тон ей ответил Семен. — Посмотрим. Может и смогу.
— А контракт надо кровью подписать?
Семен усмехнулся:
— Я кто по-вашему?
— Да не знаю… мне про вас соседка рассказала. Мы с ней раньше жили рядом, ее дочка с Кариной той тоже дружила. Вот. И соседка, когда беда случилась, искала, значит, колдунов, чтоб помогли спасти дочку. Но тогда не получилось. Ей потом только про вас сказали. И вот она мне. Значит.
— Стойте, стойте! — поднял руку Семен. — Дочь вашей соседки…
— Ну как соседки! Она в магазине работала, а потом мы все в город уехали. Поселок наш расселили. И вот ее поселили совсем в другом районе.
— А причем тут Карина? Где они подружились?
— Так и говорю: их в другой район расселили, соседку, с семьей. А нас — в другой. А дети наши дружили, значит, моя дочка и её. И там, в другом районе уже, дочка соседкина познакомилась с Кариной. А потом уж и Петров познакомился, когда они гуляли вместе с дочкой соседкиной. Которая жила уж не рядом…
— О господи, — выдохнул Семен. — Ладно. А что случилось с дочкой соседки, которая жила в другом районе?
— Это она потом уже там жила, в другом районе! А сперва рядом, за три дома и в магазине у нас работала…
— Я понял, понял этот момент. Так что с ней случилось? С дочкой?
— Заболела. Тяжко. Врачи лечили, ничего не смогли. Ее бабки смотрели. Бабка одна сказала: это проклятье. Проклятье иссухи, вот так. И сказала, нужно колдуна хорошего. Только она телефон не сразу дала, бабка.
— Почему?
— Денег требовала. Людмила пока собрала… — женщина махнула рукой.
— Людмила — ваша соседка, которая сперва за три дома, а потом в другом районе?
— Да! Так пока она собрала денег, дочке стало совсем плохо и звонить она не стала. Что звонить, когда дочка умерла? А номер остался и теперь вот мне дала номер. Сама мне позвонила. Я дома сидела, нос высунуть боялась. Люди ведь злые. Им что я, что муж, все равно я виновата с мужем вместе. И вот Люда сама позвонила, когда узнала. Я ей всё-всё рассказала, а она мне ваш номер, и говорит, — женщина наклонилась ниже, — Говорит: «Звони и не думай! Это все не просто так. Если ему такое снилось, значит его демоны заманили, как Светочку мою!».
— Светочка — её дочь? И её заманили демоны, как вашего мужа?
— Да-а! Она мне тогда еще говорила, что Светланке всякое сниться, будто с ней во сне разные люди говорят, с ума сводят. Это они ей наговорили всякого и траванулась она. И потом умерла. От болезни. Потому, что печень всю растворило ядом, как есть.
— Ох-хо-хох! — проговорил Семен. — Давайте знаете как. Вы мне дадите свой старый адрес, ну где вы с Людмилой за три дома жили. И телефон Людмилы и её новый адрес, хорошо? А я вам сделаю скидку.
— Скидку? — переспросила она и её лицо вытянулось. — Какую же скидку? Как вы… скидку? Что же тогда, резать⁈ Я не могу!
Семен тяжело вздохнул и провел рукой по лицу:
— Что резать?
— Ну, кошку.
— Кошку… — повторил Семен странным тоном.
— Мне Людмила сказала, что вам надо мертвую кошку и курицу, обеих черных и золота пять грамм. Или вы мне какую скидку? Если скидку, то уж на целую кошку? Или на курицу? А? Золото-то уж не скинете, наверно⁈
— А кто вам сказал про кошку, курицу и золото? — спросил Семен.
— Людмила. А ей — бабка. Которая ей дочку смотрела и ваш номер дала.
— Имени бабки не знаете?
— Нет. А насчет скидки, вы что имели в виду?
— Знаете что… Бог с вами. Вы мне в оплату отдадите первое, что увидите, когда войдете в дом. Вот и всё.
— У меня первое, что я вижу, это вешалка и занавеска в зал, — обиженно проговорила она.
— Значит принесете вешалку и занавеску.
— А…
— Все. Подписываем. Вот тут, — Семен подтолкнул к ней лист бумаги, на котором медленно проявлялись буквы. Он заметил, что женщина совершенно спокойно смотрит, как они заполняют лист, шевелит губами, повторяя проявляющиеся слова. Как быстро приняла и адаптировалась!
— Все, поняла, согласна. Хотя на кой вам вешалка, я не пойму!
— Там нет ни слова про вашу вешалку. Сказано: первое, что увидите дома. Понимаете? Внизу вам нужно написать первую букву своего имени вместо подписи и все. Никаких дат и росчерков. Ясно?
— Ручкой писать? Или кровью? — с сомнением спросила она.
— Ручкой.
Едва она вывела букву «М», Семен забрал у нее лист, свернул в трубку и сунул в карман:
— До свидания, Мария. Позвоню вам.
— Я Марта!
— Кстати, а где сейчас ваш муж? В СИЗО?
Она покачала головой:
— Нет, его на экспертизу увезли, говорят, он ведет себя странно. Он в желтом доме, в психушке.
Глава 14. Зло подбирается
Домой Семен возвращался через опустевшие улицы, заметенные снегом. Машину он оставил у ресторана, попрощавшись с женщиной, вышел через разлом сразу на противоположную сторону улицы. Повернулся. Марта все так же сидела за столом и сверлила взглядом дверь подсобки, за которой он скрылся. Наверное так и будет ждать когда он выйдет, будет сидеть за столиком до последнего. Пусть себе.
Зазвонил телефон. Он поднял трубку.
— И все равно ты мне не пишешь мне и не звонишь! — обиженно проговорила Карина.
— Я только закончил работу.
— Ты же вчера закончил!
— Сегодня начал новую.
— И её уже закончил? — теперь она смеялась.
— Её начал. Где ты?
— А ты не знаешь?
— Знаю.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Чтобы проверить, — в трубке треснуло, щелкнуло, её голос пропал на миг и он услышал только обрывок от её ответа: «проверь». Семен вышел из теней, опустил телефон в карман и сказал:
— Я все проверю, Карина. Это моя работа!
Она удивленно взглянула, но не на него, на телефон, все произошло слишком быстро. Семен, который уже вынырнул у нее за спиной в собственной квартире, усмехнулся, так забавно она оглядывалась пытаясь понять, почему голос звучит не из трубки. Но усмешка вышла не веселой.
Он шагнул вперед прежде, чем она повернулась, обнял и коснулся губами её шеи. Что-то происходило, его накрывало тоской по ней, хотя она была рядом, в его руках, странное чувство! Он хотел сказать: «кто ты такая⁈» но не мог. Ничего не мог, только сжимать, покрывая поцелуями её щеку и не давать ей повернуться.
Он поднял её, перенес к панорамному окну, прижал лицом к стеклу, целуя и раздевая одновременно.
— Тут высоко, мне страшно, — пробормотала она.
— Ты забудешь про страх, — пообещал он срывая последние кусочки ткани, повернул, прижал обнаженной спиной к стеклу так, что гул прошел по нему сверху донизу; и Карина испуганно вскрикнула, но в следующий же миг её крик превратился в стон наслаждения и закрыв глаза, она изогнулась в его руках.
— Говорил же, ты забудешь про свой страх! — сказал он, яростно сжимая её тело.
Она ещё спала, когда Семен открыл глаза. Сел, огляделся. В доме было тихо, ни Ра, ни Кусимира. Оба где-то бродят второй день. Он накрыл обнаженное тело Карины простыней, оделся, вошел в кабинет, закрыв за собой дверь, снова развесил старые листки с надписями и добавил к ним еще несколько: