Это сделала сама Людмила? Кого она боялась? Казалось, всех разом, он заметил на потолке символ на древнем языке колдунов, другие забытые знаки разных культур и религий, они были тут все, наползали друг на друга, нарисованные почти вперемешку. Поделие дилетанта. Она рисовала все, что сумела найти. И была очень испугана. Очень. Но кем?
Семен поднялся на седьмой этаж. Все двери, кроме двери Людмилы были чистыми, а вот ее дверь аж светилась от всевозможных запретных знаков. Семен постучал.
Никто ему не ответил, но он слышал, как с той стороны, на носочках к двери крадется женщина. По шажочку, по шажочку, затаив дыхание, она наконец прижалась к двери ухом и так застыла с той стороны.
Семен приложил руку туда, где застыло её тело. Сквозь дверь он слышал частый, испуганный пульс.
— Откройте, Людмила. Я слышу вас. Я пришел с добром.
С той стороны всхлипнули, женщина отпрянула, тоненько крикнула:
— Кто здесь⁈
И тут же:
— Не троньте меня! Уходите!
— Не бойтесь. Я не причиню вам зла, — повторил он, но это не помогло. Женщина была в ужасе, он слышал это.
Наконец щелкнул глазок. Она смотрела с той стороны. Семен знал что его вид никогда не успокаивал виновных, но опустив взгляд ждал.
— Встаньте чуть правее, — прошептала она на грани слуха. Он поднял голову. Чуть правее на потолке была искусно нарисована ловушка. Он представил, как долго она выводила ее, вскарабкавшись на стремянку, как проходили мимо соседи, гладя, как женщина водит мокрым пальцем по потолку. Он шагнул туда и сказал:
— Хорошо, я встал правее. Я не человек, но я не темная сущность. Я страж устава, если вы знаете, кто это.
— Знаю.
Замок щелкнул и она распахнула дверь во всю ширь. Лицо у нее было злое, глаза горели.
— Ну, посмотрим, что ты за страж. Сделай-ка шажок, страж устава!
— В какую сторону?
— Да в любую! — усмехнулась она хищно.
— Вы про это? — Семен указал пальцем в потолок. — Я страж устава, говорю же.
Он шагнул к ней и женщина отшатнулась.
— Теперь поговорим?
Она помотала головой:
— Нет. Уходи.
— Что так? Я думал, вы боитесь только тьмы?
— Мне что ваши, что ихние. Главное, чтоб от меня подальше. Хватит с меня. Хватит. Все уходите.
Семен некоторое время молча смотрел на нее. От женщины исходил ужас, но не только он. Вместе со смертельным страхом ее душу рвала на части тоска и мрачная решимость.
— Что же ты сотворила, человече? — спросил Семен, сразу всё поняв.
— А не твое дело! Не твое! Я ваши правила знаю — вам нельзя ни во что вмешиваться, хоть она начнет тут по пол дома грызть за ночь! Нельзя тебе, заказчика у тебя нету! Вот и иди откуда пришел!
Семен покачал головой, морщась от смрада, исходящего из квартиры:
— Ты понимаешь, то, что ты воскресила, уже не твоя дочь?
Она отступила назад и на миг он увидел в глазах женщины и страх и понимание, но оно тут же сменилось дурной решимостью.
— Дай ей покоя, — успел он вымолвить прежде, чем она крикнула злобно:
— Убирайся! Убирайся! — и захлопнула дверь.
Семен слышал, как она снова прижалась ухом и затаив дыхание ждет. Сделав шаг сквозь тени, он вошел и оказался в квартире, за её спиной. Женщина все так же притаившись ждала/Cемен огляделся. Левая дверь за её спиной вела в кухню, правая в комнату, а за средней дверью разливалась могильная тьма.
Оттуда пахло смертью. Он сделал еще шаг и тень внутри комнаты метнулась куда-то вглубь, почуяв его. Дверной проем был оплетен будто паутиной, белыми, шелковыми нитями — ловушка для потусторонних сил. Коридор и все вокруг было расчерчено обережными знаками, только тут они были нанесены киноварью, воском и желтым мелом. Теперь он все понял. Знаки были для того, чтоб не выпустить из гостиной то, что подняли с помощью черного колдовства и чему здесь было не место.
Он вышел на лестничную клетку снова. Устало сказал:
— Людмила. Я страж устава, а устав прямо запрещает пересечение границ. Так что мой прямой долг вернуть подобие вашей дочери назад, в мир мертвых, а ведьму разыскать и наказать по заслугам. Для этого мне не нужен заказчик. Я прошу вас, ради вас же самой, раскайтесь и назовите мне имя ведьмы. Это зачтется вам.
— Нет! Нет, она же обещала! — теперь он слышал отчаяние, оно накрывало женщину с головой, будто волны, и она задыхаясь кричала:
— Нет, она обещала, что вам нет дела, если нет заказчика! Она сказала, если её не выпускать, не будет ущерба и никто не пострадает! Никто не пострадал! Она не выходила!
— Людмила, ведьма вам соврала. К тому же вряд ли вы хотели получить то, что у вас в гостиной. Это же не ваша дочь. Вы уже сами видите.
— Она изменится! Ей только нужно привыкнуть! Вспомнить!
— Людмила…
— Она уже меняется! Она вспоминает! Дайте нам время!
С той стороны раздались рыдания и она вымолвила:
— Я все отдала! Не отнимайте её…
Семен дал ей несколько минут успокоиться и заговорил снова:
— Людмила, нет способа воскресить человека, и нет способа из умертвия сделать человека. Ваша дочь, Светлана, давно мертва. Её душа там, где нет ничего телесного. Ведьма обманула вас чтобы вытащить из вас деньги. Она отдала вам земляного голема, сотворенного из тканей вашей дочери. Это бездушное существо и нет способа сделать его вашей девочкой. Понимаете?
— Вы врете, — пробормотала она упорно.
— Нужно позвать Прохора… — проговорил он под нос и сказал громче, для неё:
— Я уйду, но ненадолго и скоро вернусь. Мне придется вернуться, понимаете?
С той стороны снова зарыдали, потом слабый голос произнес:
— Умоляю! Дайте нам время до завтра. Дайте мне с ней проститься! Я скажу вам кто ведьма. Сама открою дверь. Только завтра. А сейчас уходите.
Женщина так и осталась стоять у двери, когда он, специально громко топая, уходил. Она замерла, прислушиваясь. Испуганная, отчаявшаяся, обманутая. Проклятые ведьмы! Через одну вытворяют такое. Не попади он сюда случайно, умертвие сожрало бы Людмилу рано, или поздно, а потом ведьма убрала бы умертвие и следы своего преступления. Легкий способ заработать. Проклятые ведьмы! Но почему Прохор ничего не заметил снова⁈
Карина проговорила в трубку:
— Знаешь, я заключила невыгодную сделку!
— Что так?
— Мне все равно никто не звонит. А смысл был в этом, если я помню все верно!
— Много работы. Но я думал о тебе.
Тут он не соврал, чистая правда, он думает о ней сутки напролет! Даже все его дела связаны с нею!
— Ты все врешь! — кокетливо рассмеялась она. — Ну ладно. Ты просто не привык. Да? Скажи, что да!
— Да.
— Что — да?
— Я не привык.
— Пойдешь со мной на встречу одноклассников?
— Что?
— Встреча одноклассников. Это те, кто учился в одном классе много лет. Потом мы закончили школу и вот, спустя три года снова хотим увидеться. На самом деле может и не хотим… но у нашей учительницы юбилей, ей семьдесят и она уходит на пенсию и школа устраивает юбилей. Будет куча народу, кроме нашего класса…
Она тяжело вздохнула в трубке:
— Так что, ты пойдешь? Или тебе по какому-то уставу нельзя посещать человеческие мероприятия?
— Ничего подобного. Мне можно.
Она рассмеялась:
— Ох, Семен, ты прелесть! Любой другой воспользовался бы поводом чтоб не ходить на это ужасное сборище, но не ты! Кстати…
— Что?
— Ты говорил, что сказочно богат? Есть ли способ уговорить тебя купить мне новое платье для мероприятия? Или может быть это нехорошо? Я не знаю, как быть.
Семен кивнул:
— Платье? Хорошо. Можно купить платье и что там еще нужно? Ты же не можешь пойти в одном платье? Нужны колготки, шуба, что там еще надевают? Кольца, трусы, серьги. Мы можем купить все.