В трубке раздался треск, а потом голос Прохора сообщил:
— Я уже тут, жду тебя. Приходи поскорее, все же умертвие это не шутки.
Семен положил трубку и шагнул сквозь тени. Силуэт Прохора застыл посреди улицы, снежинки падали ему на плечи.
— Умертвие запечатано всеми возможными знаками охраны и не может выйти. Что ж идем, я покажу.
У подъезда Прохор остановился и долго разглядывал нанесенные знаки на стенах и крыльце. Семен сказал:
— Я думал, знаки чтобы не впустить тьму, а оказалось это запор для умертвия. Она наверху. Идем. Внутри еще хлеще.
Они поднялись на седьмой этаж.
— Смотри! — Семен указал рукой в угол. Там целый подоконник был заставлен цветочными горшками и все как один — высохшие и пожелтевшие.
— Да, это явно указывает на присутствие, — ответил Прохор и пока он разглядывал знаки на площадке, Семен постучал в дверь. Им никто не ответил. В этот раз женщина не кралась на цыпочках, ни звука, ни шороха не доносилось с той стороны.
— Наверное она ушла, или сбежала. Надеюсь, умертвие осталось внутри.
— Я посмотрю, — ответил Семен переходя на сумеречное зрение и вздрогнул: Людмила стояла прямо за дверью, приникнув ухом к щели. Как же он не заметил её⁈ Как пропустил все звуки — сердцебиения, дыхания? И тут же понял причину.
— Она тут. Войдем, — сказал Семен, перешел в тени и Прохор шагнул вслед за ним. Через мгновение они уже стояли в квартире. Женщина так и стояла, прижавшись ухом к двери, как и вчера, когда он уходил.
— Мертва, — произнес Прохор.
— Мертва, — произнес Семен и коснулся её рукой. Женщина упала на пол, глядя широко раскрытыми глазами в потолок.
— Лови убийцу! — крикнул Прохор и оба они упав на колени, бросились обратно, в реальность и наклонившись над умершей, заглянули ей в глаза. Темная тень мелькнула в зрачках Людмилы. Лица не разглядеть, слишком быстро тень подняла руку и загородила себя. Другой рукой тень махнула им и исчезла.
Прохор встал, отряхнул колени. Семен закрыл женщине глаза.
— Берегись! — крикнул над головой Прохор и в тот же миг тьма обрушилась на них, накрывая волной. В ушах зазвенело, Семен выставил вперед руки, рисуя знак, но это не понадобилось. Тьма отступила так же быстро, как и налетела.
— Её заперли, — сказал Прохор и повернувшись, Семен увидел, что сквозь белые нити, которыми перекрыли вход в гостиную, на них смотрит умертвие.
— На вид молодая девушка. Думаю людям кажется, она может рассуждать и чувствовать, как и они. Люди обманываются внешностью, они забывают, что внешнее ничего не значит, — разглядывая её произнес Прохор. — Так ведьмы и улавливают людей, дурят головы.
Умертвие с лицом девушки внимательно слушало его из-за обережной сети. Оно склонило голову на бок и щелкнуло зубами, потянуло воздух носом, как-то жалобно взвыло, пытаясь протянуть руку сквозь сеть.
— Голодная. Интересно, сколько ее не кормили, раз уж она решила броситься на нас? — сказал Прохор.
— Думаю, ее вообще не кормили ни разу. Женщина надеялась что она всё вспомнит и станет прежней.
— М-да, — проговорил Прохор.
Они прошлись по квартире разглядывая картину отчаяния — банки святой воды, иконы и знаки, знаки, всюду, на потолке, стенах, окнах.
— Поздно она подумала про Бога. Следовало бы раньше вспомнить, к чему приводит колдовство, — произнес Прохор.
— Ведьма уловила ее душу. Солгала ей, обещала вернуть дочь.
— Как она могла поверить в это? — Прохор повернулся к нему.
— Мы видим бесконечность Вселенной, круговорот жизни, ее цель и смысл, люди ограничены лишь этой реальностью. Я сочувствую им.
— Сочувствие — очень человеческое качество. Было время и я думал, что могу испытывать его к жертвам, но я заблуждался. Что ж, — Прохор будто подвел черту, — Благодарю за работу, Семен, больше не задерживаю тебя. Далее мы разберемся сами. Тут нужно все очистить, вернуть умертвие в прах земной, стереть знаки, поискать след ведьмы.
— До свидания, — произнес Семен, еще раз окинул взглядом, мертвую женщину, умертвие за обережной сетью. Тут уже ничем не помочь. — Увидимся, Прохор.
Карина подняла трубку и он произнес тут же:
— Сегодня поедем покупать тебе платье.
Она усмехнулась:
— Как сурово звучит! Будто приготовил мне кару!
— Ты не хочешь? Это сложно? — не понял он.
Карина засмеялась:
— Ты такой милый… такой смешной! Конечно поедем!
Он забрал её на машине. Карина куталась в теплый шарф, намотанный поверх куртки. Мелкие снежинки, успевшие упасть ей на воротник, на шарф и на волосы, искрились крошечными звездочками, когда она села в машину и улыбнулась ему.
— Поедем?
— Карина!
Она повернулась:
— Да? Что случилось? Ты какой-то… странный. Все хорошо?
— Все хорошо. Просто посмотри мне в глаза.
Она грустно усмехнулась:
— Ну точно случилось что-то!
Он взял её за подбородок и повернул так, что их глаза оказались друг против друга. В ее зеленовато карих плавали крохотные точки. Он будто провалился в них, утонул весь с головой. Карина протянула руку и погладила его по голове:
— Все будет хорошо. Слышишь? Все будет хорошо, Семен.
Он вынырнул на поверхность, кивнул, взялся за руль:
— Куда едем? В ГУМ?
— Там же все дорого, — удивленно округлила глаза она.
— Главное, чтобы были красивые вещи. Все остальное вовсе не проблема.
Она счастливо улыбнулась:
— Тогда в ГУМ. Но ты оставишь там очень внушительную сумму, обещаю!
Гладкие стены и полы, лампы, сияющие мягким светом, вечнозеленые растения в кадках, и кругом люди, много людей, музыка, предвкушение, радость. Семен ощутил это разом, как только за ними закрылись стеклянные двери, отрезая от заснеженной улицы. Здесь, в торговом центре будто была своя, особая реальность. Без забот и грусти, без тоски. Все потом, сейчас только удовольствие от новых вещей и никаких мыслей.
Карина повела его на второй этаж и там принялась порхать от магазина к магазину. Ему было весело смотреть как она меряет первое платье и второе и даже третье. Но потом она перепорхнула в следующий магазин и тут тоже принялась за примерку. Продавщица как заведенная носила к ней в кабинку вещи.
Может быть она ищет что-то дешевле? Она же беспокоилась о деньгах. Или ищет редкое сочетание цвета? Он не мог понять почему она меряет так много вещей, довольно похожих друг на друга. Платье и есть платье, какая разница, какого оно цвета и покроя? Если обладаешь хорошей фигурой, как у Карины, любое будет украшать.
Сто лет назад женщины скрывали недостатки корсетами и пышными юбками, теперь одежда стала откровенней и кажется, пропал смысл выбирать, бери любое!
Он вышел из магазинчика и встал у перил размышляя об этом. Внизу бурлил каток, вокруг елки, установленной прямо на льду кружили пары.
— Твоя платье ищет? Моя хочет брюки и кофточку и чтоб празднично было. Вот и ищем, бродим.
Он обернулся. Рядом стоял парень лет тридцати, рослый, уверенный в себе, немного усталый.
— Моя тоже там окопалась, — он кивнул головой назад, в сторону магазина. — Я тебя заметил еще около примерочных, они обе как не в себя меряют барахло.
— А, — кивнул Семен. — Интересно, зачем столько мерить? Неужели так трудно выбрать вещь?
— Они бы весь день тут торчали, дай им волю! Все бы перемерили и с собой унесли, чтоб каждый день менять.
— Но ведь это… — Семен покатал во рту слово. — Тщеславие!
— Еще какое! — подтвердил парень. — Тщеславие, не то слово! У тебя тоже в голову мысли разные лезут в этих магазинах? Я вообще не в себе. Третий час бродим! Уже мозги кипят.
— Третий час твоя девушка меряет платья?
— Ага. А договаривались, что в этот раз быстро. Мы спешим просто, а то я бы с ней не поехал ни за что. Достала в прошлый раз еще. Тогда весь день по магазинам мотались.
Семен прищурил глаза, обдумывая услышанное.
— Нам через два часа надо быть в гостях, так что скоро закончим. А вот если б никуда не надо, то она бы и весь день тут бродила б и я за ней, как осел на веревочке.