Еще больше Антельм пишет на латыни. Если греческий ему подарил непревзойденные тонкости грамматики, то латынь предоставила весь свой словарный запас с широким выбором приставок и суффиксов. Например, насекомое еще не выросло во взрослую особь: то есть мы любуемся преднимфой. Но если оно вдруг достигло своего полного развития, то перед нами уже полноценная нимфа, без всяких префиксов. Допустим, речь заходит о судьбе кокона, когда осадки угрожают хрупкому укрытию и просачиваются сквозь тонкую обертку, отчего намокает содержимое: происходит транссудация, в то время как для обратного феномена, когда жидкость, словно пот, испаряется изнутри, достаточно одного лишь термина — экссудация.
Если коротко, Антельм пишет на своем собственном языке, при этом понятном всем остальным. Здесь можно лишь позаимствовать его же фразу, которая точно описывает «эту прованскую землю, где грек посадил оливковое дерево, а римлянин — закон»[1]. Точно так же Антельм изобрел идиолект, где латынь укоренила слова, а греческий язык — искусство их сочетать.
Писатель
Антельм пишет детективы, правда, сам об этом не подозревает. Когда он был маленьким, в родительском доме книга казалась непозволительной роскошью, исключение составляла лишь пара голубых брошюр, которую разносчик сумел продать молодой мечтательнице — будущей бабушке Антельма. Однако подобное чтиво не имело ничего общего с «Убийством на улице Морг» Эдгара По и еще меньше — с «Тайной желтой комнаты» Гастона Леру. Едва появившись, детективный жанр превратился для амбициозного молодого человека, трудоголика, в недостойное и фривольное развлечение — западню на пути в университет, к наукам и почестям.
Тем не менее чаще всего Антельм пишет именно детективы, слава о которых давно разошлась за пределы энтомологических кругов. Все персонажи его романов — насекомые, однако их тайны не менее загадочны, чем человеческие. Там ровно такие же жертвы и убийцы, некоторые совершенно ужасны: наемники, серийники, каннибалы. В герметичных комнатах происходят таинственные вещи: например, как в абсолютно непроницаемом пространстве может быть отложено яйцо? Однако недели, месяцы спустя казалось бы мертвое насекомое умудряется выбраться, прогрызть, пробуравить стенку или пробку, наглухо закупорившую существо внутри. Где оно нашло пропитание, чтобы вырасти? Там нет и малейшего намека на еду. Что ж, разве эта тайна не стоит загадки с трупом в желтой комнате? Великие умы предпочли наблюдать за расчлененными, посаженными на булавку насекомыми, однако никогда не задавались подобными вопросами. Одни даже и не подозревают, какие тайны могут там скрываться. Другие сделали вид, что ответ найдется в гипотезе о спонтанном зарождении: не свидетельствует ли это об их собственной лени и недальновидности?
И вот Антельм надевает шляпу с двойным козырьком, достает лупу, наблюдает, делает выводы, применяет научные методы, находит ответ и рассказывает миру о своих расследованиях — гарантированный успех.
От крохотных деревень до далекой Америки все в восторге от мастерски написанных рассказов, которые поначалу кажутся научными трактатами, но довольно быстро выводят на сцену озадаченного детектива: он стоит перед комнатой без окон и дверей, чешет подбородок, а после напрягается изо всех сил и разгадывает тайну. Часто он следует чистой логике, но каждый раз предположение должно подтвердиться опытным путем. Антельм знает методику как свои пять пальцев, однако скрывает догадки, бросает читателю вызов: как же так? Вы еще не додумались? Затем он приступает к совершенно неожиданным действиям и сопровождает их жестокими шуточками: перемещает яйца с места на место, производит противоречащие природе подмены одного вида на другой. Иногда он вынимает пробку оттуда, куда насекомое ее только что вставило, или наоборот — помещает там, где ее быть не должно, перегораживает один коридор и строит другой, расставляет многочисленные ловушки, предлагает объекту исследований разные то восхитительные, то отвратительные блюда. Время от времени для научных целей Антельм разрежет то кокон, то личинку, то лапку. Кроме того, энтомолог готов к любым трудностям на пути к истине, способной подтвердить или опровергнуть догадки: частенько его поджидают солнечные ожоги, а кожный покров уже не раз становился жертвой острого жала. Антельм — необыкновенный детектив. Шерлок Антельм. Антельм Пуаро.