Выбрать главу

Она взглянула на него невинно распахнутыми глазами.

— Ну что, так лучше?

Выражение его лица было непонятным. Он явно собирался что-то сказать, но тут она повернулась к нему, провела рукой по его боку, и перспектива дальнейшего развития супружеской измены вытеснила то, о чем он думал. «Что бы это ни было, — подумала она, — секс для него важнее!»

— Ну, мне, наверное, пора, — сказал он, встал с постели и принялся рыться в шмотках, сброшенных на стул.

— Ду-уг! А ты в душ сначала сходить не хочешь?

— О господи! Ну да, наверное, надо принять душ, да?

Он знал, куда повести ее обедать, сообразил заранее забронировать номер, а вот смыть ее запах и следы ее прикосновений, прежде чем вернуться к домашнему очагу, ему в голову явно не пришло. Значит, видимо, не очень-то он привык к подобным похождениям. О, она была практически уверена, что он пытался подцепить кого-нибудь в командировке, — например, во время тех ужасно одиноких поездок в Нью-Йорк, о которых он тут упоминал, — но в таких случаях нет необходимости принимать потом душ, ты ведь возвращаешься в свой номер в отеле, а не домой к ничего не подозревающей жене.

Она принялась одеваться. Ее никто не ждал, и с душем можно было подождать до возвращения в свой мотель. Но потом она передумала насчет одевания, и, когда он вышел из душа, завернувшись в полотенце вокруг пояса, она все еще была голой.

— На вот, — сказала она, протягивая ему стакан с водой. — Выпей.

— Что это?

— Вода.

— Я не хочу пить.

— Все равно выпей, ладно?

Он пожал плечами и выпил. Потом нагнулся, взял трусы и все никак не мог их надеть — его шатало. Она взяла его под руку, отпела к кровати, он сел и сказал ей, что как-то ему нехорошо. Она отобрала у него трусы, уложила его на кровать и стала смотреть, как он отчаянно пытается не потерять сознание.

Она накрыла его лицо подушкой и села сверху. Она чувствовала, как он ворочается под нею, и смотрела, как его руки слабо царапают простыню и как подергиваются мышцы ног. Потом он застыл. Она еще несколько минут посидела сверху для верности, и непроизвольная судорога, очень слабая, пробежала по ее бедрам.

А это что еще такое, интересно знать? То ли она кончила, то ли он кончился… Трудно сказать. Впрочем, какая разница?

Когда она встала — ну, он был мертв. Ничего удивительного. Она оделась, уничтожила все следы своего присутствия и переложила деньги из его бумажника в свой кошелек. Несколько сотен долларов десятками и двадцатками плюс чек на сотню долларов, засунутый за водительские права на случай каких-нибудь непредвиденных расходов. Она бы его и не заметила, кабы не приучилась уже много лет назад к тому, что мужские бумажники надо проглядывать очень тщательно.

Хотя, конечно, она делала это не ради денег. Но ведь им деньги уже ни к чему, надо же их куда-то девать — так почему бы не взять их себе, верно?

Как все произошло: в то последнее утро, вскоре после того, как она ушла в школу, ее родители поссорились, ее отец достал пистолет, который он держал в запертом ящике стола, и застрелил ее мать. Потом он вышел из дома, пошел на работу и никому ничего не сказал, хотя одному из коллег показалось, что он выглядит встревоженным. В какой-то момент среди дня он вернулся домой, где лежало тело его жены, еще никем не обнаруженное. Пистолет тоже был на месте (хотя, возможно, он носил его с собой), он вставил дуло себе в рот и вышиб себе мозги.

Хотя на самом деле все было совсем не так. Это все придумала полиция. На самом деле, конечно, это она застрелила свою мать перед тем, как уйти в школу, а вернувшись из школы, позвонила отцу по мобильнику и попросила приехать домой, сказав, что это срочно. Он примчался домой, и к тому времени она, может быть, и не прочь была бы передумать, но что ей оставалось делать, когда мать лежала мертвой в соседней комнате? Она застрелила его, устроила все так, чтобы все выглядело как надо, а потом уже пошла к Розмари.

Трам-пам-пам.

Из окна мотеля была видна машина Дуга. Он припарковал ее позади мотеля, и они поднялись в номер по черной лестнице, не подходя к столику регистраторши. Так что ее здесь никто не видел, никто не увидел ее и теперь, когда она подошла к его машине, открыла ее его ключом и поехала в центр города.

Она предпочла бы оставить ее у мотеля, но ее собственная арендованная машина была припаркована рядом с «Краун-Плазой», так что ей надо был попасть в центр, чтобы пересесть в нее. В Толедо нельзя просто выйти на угол и поймать такси, а заказывать такси в мотель ей не хотелось. Так что она остановилась в нескольких кварталах от стоянки, где припарковала свою «Хонду», поставила его «Вольво» на автоматическую парковку и платочком, которым он протирал очки, тщательно стерла все отпечатки пальцев, которые могла оставить.