– Сейчас нас выгонят, – сказал Армандас. От усталости это прозвучало простой констатацией факта.
– Он еще не видел Дику, – так же равнодушно ответил Эрвин.
– Сейчас увидит.
Они оставались за столиком только потому, что у них не было сил встать и уйти.
– Ну сказал я ему, что она кикимора, – продолжил Эрвин. – Все равно бы он ее увидел – потом, и было бы еще хуже.
– Куда уж хуже…
Из кухни появился буфетчик с подносом. Привычно-заученными движениями он начал раскладывать перед ними столовые приборы.
– Где будет сидеть ваша приятельница?
Эрвин растерянно оглядел столик. Буфетчик терпеливо ждал. Из-за пазухи Эрвина высунулась остроухая голова и завертелась по сторонам. Затем оттуда выбралась вся кикимора, оправила на себе крысиный балахончик и с достоинством прошествовала на дальний край стола.
– Дика будет сидеть здесь, – объявила она, усаживаясь там и скрещивая перед собой ножки.
– Очень мило с вашей стороны, – поблагодарил ее буфетчик и поставил перед ней тарелку.
– А где яйца? – спросила она, заглянув туда.
– Дика… – укоризненно сказал Эрвин. – Видишь, мы тоже ждем. Он не может принести сразу все. Сначала приносят приборы, а затем разносят еду.
– Дика поняла, – кивнула она Эрвину, а затем повернулась к буфетчику: – Пусть твоя несет яйца. Эрвин с Армандасом переглянулись.
– Видел? – торжествующе шепнул Эрвин, словно это было его заслугой. – Прямо светская дама.
Буфетчик вышел и вернулся с подносом, нагруженным тарелками с едой, среди которых возвышались два сырых яйца в яичных рюмках. Первой он обслужил даму, поставив яйца на тарелку перед Дикой, затем расставил “а столе заказ Армандаса и Эрвина. Оба были так голодны, что сразу же накинулись на еду, забыв посмотреть, как кикимора будет управляться со своей порцией.
Дика озадаченно уставилась на рюмки. Яйца были любимым лакомством кикиморы, и они были большими, такими замечательно большими, но они застряли торчком в каких-то странных железках. Нужно было вытащить их оттуда.
Она ухватилась за одну из железок и увидела в яйце дырочку, в которой поблескивал вкуснейший белок. Нужно просунуть туда язык – так она и сделала, залпом выпив половину яйца. До второй половины язык не доставал, поэтому она положила яйцо набок, запустила проворные пальчики в дырку и стала обламывать скорлупки. Рюмка покатилась по тарелке и сшибла другую рюмку, та ударилась о край, содержимое второго, еще полного яйца выплеснулось на стол. Ничего, так даже лучше. Дика встала на четвереньки и подлизала лужицу.
Обе рюмки с остатками яиц лежали в тарелке, и в каждой из них оставался нетронутый желток, а это еще вкуснее, чем белок. Вытряхнув остатки из рюмок, Дика выбросила рюмки на стол и начала с наслаждением копаться в образовавшемся месиве из скорлупок, белка и желтка. Скользкая смесь текла по ее мордашке, по ее ручонкам, но поговорка “близок локоть, да не укусишь” была не для тех, у кого короткие ручки и длинный, проворный язык, который сейчас ловко подхватывал капающие с локтей капли белка.
И Эрвин, и Армандас умели вести себя в любом обществе и управляться с любыми столовыми приборами. Армандаса воспитала мать, знатная леди, хоть и бесприданница. Эрвина воспитывала академия, а там этикету обучали строже, чем любая знатная леди. Несмотря на голод и усталость, оба помнили, что ужинали в приличном месте, поэтому они не сделали ни одного противоречащего этикету движения. Управившись с первым блюдом, они вспомнили о Дике.
Увидев лужу слизи и скорлупок с кучкой в центре, которая предположительно была кикиморой, Эрвин побледнел. Действительность превзошла все его ожидания. Какое счастье, что он догадался попросить не стелить скатерть! Но отмоется ли стол?!
– Дика! – позвал он. – Ты наелась?
– Дика наелась, – раздался довольный голосок – точно, из этой кучки. – Дика пойдет к твоей за пазуху.
Эрвин привстал на стуле, чтобы в случае чего успеть увернуться.
– Дика! – твердо сказал он. – Тебе нужно помыться.
– Дика не моется, – сказала кучка.
– Дика будет мыться, – собрал всю свою решительность Эрвин.
– Дика не будет мыться. – Из кучки высунулась лапка и погладила одежку.
– Неужели Дике не хочется быть чистой?
– Не хочется. Дике все равно.
– Но моей пазухе не все равно! – страшным голосом сказал он. – Если ты хочешь сидеть там, тогда, будь добра, помойся!
– Дика наелась вкусных яиц, – ответил голосок из кучки. – Дика добрая. Дика помоется.
Эрвин с облегчением обвис на стуле. Он поискал глазами буфетчика, который был поблизости и, кажется, не без удовольствия наблюдал за их пререканиями.
– Пожалуйста, – сказал он буфетчику, – принесите нам миску воды и кухонное полотенце.
Тот немедленно сходил на кухню и принес требуемое. Эрвин отмыл и насухо вытер Дику, но кикимора была еще слишком мокрой, чтобы ее можно было посадить за пазуху. Он усадил ее на стол рядом с собой и стал доедать остывший ужин, а его друг занялся расчетами с буфетчиком.
– Эрвин, здесь можно недорого снять комнату, – позвал его Армандас. – Давай остановимся здесь.
Хоть бы и дорого – не на улице же ночевать. Однако Эрвин предполагал, что и ужин, и комната обойдутся здесь значительно дороже. Дика не ошиблась – это было хорошее место.
Глава 4
Эрвин решил обучить Дику опрятно есть яйца. Кикимора одобрила это решение, особенно после того, как он разъяснил ей, что чем меньше яичного содержимого попадет на стол, на ее балахончик и волосы, тем больше попадет ей в рот. Кроме того, чтобы учиться есть яйца, нужно на самом деле есть яйца.