– Вы, люди, не знаете этого, – заговорил римми. – У каждого из нас есть свое дерево. Пока оно здорово, здоров и римми. Когда оно гибнет, римми тоже гибнет. Мое дерево повреждено, и я бессилен спасти его.
Эрвин мгновенно заподозрил, что это дерево где-то очень далеко. Как жаль, что у него нет карты каналов! Но в любом случае дерево римми наверняка было так далеко, что туда не успеть вовремя.
– Значит, тебе нельзя помочь… – сделал он единственный вывод.
– Можно, – ответил зверек. – Я рассказал тебе об этом потому, что ты можешь спасти мое дерево.
– Но оно же очень далеко!
– Любой римми знает дорогу к своему дереву. Я перенесу тебя туда, если ты дашь мне выпить своей крови.
Это было нетрудно. Эрвин полез в котомку и отыскал там кожаный футляр, в котором лежал острый кинжальчик величиной с палец. Такие кинжальчики предназначались для вскрытия нарывов и выдавались каждому ученику. Вынув кинжальчик, он сделал себе надрез на пальце и дал зверьку слизать кровь.
– А теперь пусть он уйдет, – сказал римми. Эрвин с большим трудом убедил дворецкого выйти, сказав, что на этом настаивает зверек.
– Возьми меня на руки, – попросил римми, когда за дворецким закрылась дверь.
Эрвин поднял пушистое тельце на руки. Почти сразу же у него возникло знакомое ощущение входа в канал, а несколько мгновений спустя он оказался на луговине у ручья. Ни одна травинка здесь не была известной ему – и это при том, что в академии огромное внимание уделялось изучению трав. Прямо перед ним лежал невысокий кудрявый кустик или даже небольшое деревце, сломанное скатившимся со склона валуном.
– Это мое дерево, – римми указал на него лапкой. – Вылечи его.
Эрвин опустил зверька на траву, оттащил с дерева валун и начал осматривать надломленный ствол. Место надлома уже начинало подсыхать. Он выпрямил ствол, соединив поврежденные края. Ствол следовало закрепить какой-нибудь палкой и перевязать до срастания, но вряд ли будет возможность вернуться сюда, чтобы снять повязку, – да и кто знает, какими будут последствия, если в этом мире сорвешь хоть одну травинку. Значит, все нужно было сделать прямо сейчас.-
Придерживая ствол одной рукой, Эрвин начал водить другой рукой по надлому, шепча про себя заклинание заживления дерева. Они были разными, эти заклинания срастания – дерева, травы, мышцы, кожи, кости, даже камня и металла. Эрвин еще не восстановился после борьбы с провалом, но чувствовал в себе достаточно силы, чтобы подкрепить заклинание.
Трещина в стволе понемногу смыкалась, становилась все незаметнее. Римми поднялся на ноги, подошел и сел рядом, наблюдая за работой мага. Наконец ствол окончательно сросся, а Эрвин выпрямился и устало разогнул спину. Теперь ему еще пару дней можно было даже не думать о колдовстве.
– Спасибо, – сказал римми, потершись головой об его ногу. – Ты теперь – мой кровный друг. Меня зовут Майли. Назови это имя любому римми – и он будет твоим другом.
Эрвин поднял зверька на руки и снова почувствовал холодок перехода в другой мир. Мгновение спустя он уже стоял во дворце лорда Астура, в комнате римми. Он хотел положить зверька на подстилку, но тот спрыгнул с его рук и с бодро поднятым хвостом закружил у его ног.
Итак, в академии не знали эту тайну римми. И не узнают. Даже не потому, что он больше не принадлежит академии, а потому, что некоторые вещи – не для общего пользования. Они передаются только по доверию.
Он выглянул в дверь и позвал дворецкого. Тот, не веря собственным глазам, уставился на ожившего зверька. Римми тем временем подбежал к золотой мисочке и начал есть.
– Он выздоровел. – Эрвин хотел было добавить, что в случае чего пусть посылают за ним, но вспомнил, что у него нет постоянного жилья.
– Лорд Астур будет благодарен тебе, парень, – проникновенно сказал дворецкий. – Пойдем, я выдам тебе что полагается.
Оказалось, что ему полагается не менее увесистый кошелек, чем в прошлый раз. Много это было или мало, Эрвин не знал, и ему, по правде говоря, было все равно. Из дворца он сразу же пошел к Тирсе и поделился заработанным. Та обещала подыскать ему новую работу.
Вечером, когда Армандас вернулся из оружейной школы, Эрвин порадовал его сообщением, что теперь у них есть деньги на покупку меча, о котором так мечтал его друг. Армандас сначала расцвел, но затем загрустил.
– Пока мы здесь, ты вон сколько всего заработал, – вздохнул он, – а я – каких-то несчастных пять медяков. Получается, что я сижу у тебя на шее.
– Я все-таки учился четырнадцать лет, а ты еще не тренировался и недели, – ответил Эрвин. – Ты пока учись и ни о чем не думай, а там посмотрим, каким ты будешь через четырнадцать лет. Все равно мне одному этого много.
Армандас утешился и начал рассказывать о школе, о новых ударах и способах защиты, которые показал ему Гариб, о том, как они с мастером ходили в оружейную лавку и тот подробно объяснил ему, как выбирать оружие и чем хорош или плох каждый из выставленных там мечей. Они присмотрели подходящий меч, но тот оказался не по карману Армандасу. Но теперь…
На следующий вечер Армандас вернулся в гостиницу с длинным мечом в добротных кожаных ножнах. Он долго объяснял и показывал Эрвину, в чем заключаются достоинства этого меча.
– Да ты подержи, ты только подержи его! – Он сунул своему другу рукоять. – Чувствуешь?
Эрвин взял оружие в руку, с усилием приподнял голубоватое лезвие. Того, на что рассчитывал Армандас, он не чувствовал. Ему было непонятно назначение этой железки в его руке. Лист усача, который прикладывают к ожогам, – это понятно. Ветвь руунаги, позволяющая остановить рассвирепевшего рууна, – это понятно. Кинжальчик мага, которым вскрывают нарывы и змеиные укусы, – это тоже понятно. Но меч?