Выбрать главу

– Упокой, господь его душу и плоть, что уподобилась дуврской камбале, – пробормотал Человек. – Хотя он и был мошенником. Или очаровательным прохвостом. Правда, он был франтом, а на франтов жаль даже времени, за которое успеешь вытереть зад номером «Таймс». Такое мое мнение.

– Я, собственно, не спрашивал вашего мнения, – заметил Уилл.

– Меня не всегда требуется спрашивать. Я свободно выражаю свое мнение. И не требую за это платы, хотя не возражаю против скромных чаевых.

– Так я говорил о Димаке, – напомнил Уилл. – Мои руки и ноги – смертоносное оружие. Мне достаточно мгновенья, чтобы изуродовать вас, превратить в калеку – просто коснувшись вас кончиком пальца. Так что, пожалуйста, как говорят в народе, закройтесь.

– А как насчет экскурсии?

– Я еду в Букингемский дворец.

– Я тоже. Значит, нам по пути. Но я могу провести для вас экскурсию, пока мы едем. Показать достопримечательности, рассказать все об этом дивном городе. Вы ведь не уроженец Лондона, не так ли?

– По правде сказать, я из Брентфорда, – сообщил Уилл.

– А, – отозвался Человек, – дивное место. Я всегда считал, что как раз там находился библейский Сад Эдема.

Уилл покачал головой. Пролетавший мимо голубь пометил его шляпу белесой каплей.

– Черт! – воскликнул Уилл.

– Большая удача, – заметил Человек.

– Удача?

– Удача, что попало в вас, а не в меня.

Уилл снял шляпу и вытер ее о нижнюю кромку сиденья.

– Справа от вас – Трафальгарская площадь, – произнес Человек тоном профессионального экскурсовода.

– Я уже бывал на этой площади, – ответил Уилл.

– И знаете все статуи, которые там стоят?

– Вообще-то нет. Не все.

– Тогда позвольте вам представить, – Человек указал пальцем, – сейчас мы проезжаем мимо статуи лорда Пальмерстона, которого будут помнить из-за его сыра.

– А, «пармезан», – сказал Уилл.

– А вот статуя лорда Бэббиджа, величайшего гения нашей эпохи Без него Британская империя не была бы тем, чем стала.

– А чем она стала?

– Она расширяет свои границы год от года. И будет разрастаться, пока не охватит весь земной шар, а затем распространится и за его пределы, – Человек указал наверх. – Завтра Луна, еще через пару недель – звезды.

– Завтра?!

– Ну, не совсем завтра… Запуск корабля произойдет через несколько дней, но вы понимаете, к чем я веду.

– Полет на Луну?

– Откуда вы свалились, дружище? Вы читаете газеты? Радио слушаете?

– Ну… Честно говоря, довольно редко. Особенно последнее время. Хотя, полагаю, следовало бы делать это почаще.

– Так вот, всем этим мы обязаны лорду Бэббиджу. А также мистеру Тесла. Вот, кстати, и его статуя. Правда, он иностранец, и не так дорог нам.

– Полет на Луну… – задумчиво проговорил Уилл. Об этом писал Жюль Верн. И Герберт Уэллс. Значит, факт, а не вымысел.

– Я был на запуске Электрического корабля Воздушного Флота Ее Величества «Дредноут», – сообщил Человек. – Взял выходной, и вместо Человека из Клэпхэмского Омнибуса или Человека с Улицы стал Лицом Толпы. Зрелище было впечатляющее. А еще я стал свидетелем попытки покушения и видел, как отважно пожертвовал жизнью Эрнест Старлинг, капитан полка Королевских Электрофузилеров, чтобы спасти Ее Величество королеву, благослови ее Бог. Вот, кстати, и его статуя – ее недавно поставили на Трафальгарской площади. Капитана Старлинга посмертно произвели в рыцари, и полагаю, теперь его надо называть «сэр». Сэр Эрнест Старлинг.

– Что? – воскликнул Уилл.

Воспоминания нахлынули вновь. Воспоминания его прославленного предка, ныне покойного, о встрече в зале ожидания Брентфордского вокзала с неким Хьюго Рюном, ныне тоже покойным.

– Я это помню, – и Уилл скрыл лицо в ладонях.

– Спокойно, шеф, – посоветовал Барри.

– Заткнись! – заорал Уилл.

– Простите великодушно, – удивился Человек. – Что я такого сказал?

– Ничего, – глухо пробормотал Уилл. – Ничего. Капитан Эрнест Старлинг. Это мой…

Он осекся.

– Ваш батюшка?! – спросил Человек. – Клянусь старыми бурыми штанами Гордон-Беннетта![70] То-то я смотрю, лицо знакомое. Вылитый капитан. Вот это да! Счастлив познакомиться и пожать вам руку!

Человек схватил Уилла за правую руку, которую он все еще прижимал к лицу, и сердечно пожал ее.

В этот момент динамики системы оповещения щелкнули и послышался голос водителя:

– Букин дом, джентльмены. Вам выходить.

– Мне пора, – сказал Уилл, поднимаясь. – Но… большое вам спасибо. Приятно было поговорить.

– А как насчет чаевых? – Человек протянул ладонь.

– Конечно, – Уилл порылся в кармане и достал серебряный трехпенсовик.

– Ваше великодушие можно сравнить лишь с вашим обаянием и приятной внешностью, – произнес Человек, принимая монету и пряча ее в карман брюк.

– Еще раз спасибо.

Уилл стал спускаться.

– Тьфу, сукин сын, – проворчал Человек, глядя ему в спину.

Уилл стоял перед воротами Букингемского дворца.

Букингемский дворец выглядел совсем так, как и должен выглядеть Букингемский дворец. Так он выглядел раньше и будет выглядеть всегда – разве что время от времени его ограду перекрашивают в другой цвет. Сейчас ограда была черной. Ибо ни один цвет не соответствовал вкусу королевы Виктории так, как черный.[71]

– Вот мы и на месте, шеф. Что предлагаешь делать дальше?

– Войти, – ответил Уилл. – И искать зацепки.

– Ты в корне не прав, шеф.

– Я тебя не спрашивал, Барри.

– Тебя не впустят, шеф. Ты простолюдин.

– А тебе не кажется, что лорда Питера Уимси не имеют права не пропустить?

– Нет, – ответил Барри. – Мне кажется, что не впустят.

У Букингемского дворца происходила смена караула. Через ограду на гвардейцев смотрел мальчик. Его звали Кристофер Робин. Он пришел сюда со своей няней по имени Эллис.[72] Уилл прошел мимо них и подошел к часовому, который только что заступил на дежурство.

– Я бы хотел видеть Ее Величество, – произнес Уилл.

– Минутку, – часовой сосредоточенно возился со своей перевязью. – Я еще не совсем готов.

Уилл изумленно уставился на него.

– В Министерстве Обороны у одного из клерков была дислексия,[73] – пояснил Барри. – Знаешь, одного молодого человека должны были записать в полк Королевских Электрофузилеров, а он возьми да и напиши: «Полк Королевских Голубых двустволок». [74] Когда у тебя дислексия, нетрудно ошибиться.

– Это не смешно, Барри. И даже не остроумно.

– Здесь вы правы, – заметил часовой. – А откуда вы узнали, что меня зовут Барри?

– Случайно угадал, – ответил Уилл.

– Потрясающе, – гвардеец наконец-то справился с перевязью и принялся оправлять складки на форме. – А теперь исчезните.

– Я пришел, чтобы увидеть Ее Величество, благослови ее Бог, – сказал Уилл. – Это очень важно.

– Как всегда, – часовой извлек из сумки косметичку и начал пудрить нос.

– Мне надо видеть Ее Величество. Немедленно.

– О, – усмехнулся тот. – Топай отсюда. Тебе туда нельзя.

– Пожалуйста, сообщите Ее Величеству, что я здесь, – сказал Уилл.

– Ты зря тратишь время, шеф.

– Не лезь куда не просят, Барри.

– А я и не лезу, – возразил часовой. – Мне не положено. Зато мне положено делать так, чтобы сюда не лез всякий сброд. Хотя… если подойдешь попозже, можем вместе выпить. Я знаю симпатичный клуб в Сохо – «Полоумный шляпник». Угощу тебя коктейлем…

– Сдавайся, шеф, тебя побили.

– Нет, – прошипел Уилл.

– Молодец, часовой, – произнес он тоном отца-командира. – Я доложу о вашей бдительности Ее Величеству. Теперь можете пропустить меня в ворота. Позвольте представиться: Уильям Старлинг, сын сэра Эрнеста Старлинга, капитана полка Королевских Электрофузилеров, доблестно отдавшего жизнь, чтобы спасти Ее Величество от рук убийцы при запуске «Дредноута».

вернуться

70

Гордон-Беннетт – американский миллионер, владелец газеты New Herald. В ноябре 1899 года объявил об организации первых всемирных автомобильных гонок – International Cup (вошедшие в историю автоспорта под названием «Гонок на приз Гордона-Бенкетта»). Первый розыгрыш International Cup состоялся 14 июня 1900 года на маршруте Париж – Лион, тихо и скромно. В нем участвовали всего пять машин, из них три французских, одна американская и одна бельгийская. Англичане получили свой кубок лишь в гонках «Париж – Вена», в которых кубок Гордона – Бенетта был дополнительным призом. Гонки на приз Гордона-Беннета стали прообразом современных кубков мира. (прим. ред.)

вернуться

71

После смерти своего мужа, принца Альберта (1861 г.), королева Виктория до конца жизни носила траур. В своих стихах Р. Киплинг назовет ее «Виндзорской вдовой». (Прим. ред.)

вернуться

72

Персонажи детского стишка о смене караула у дворца. Правда, там мальчик и его няня хотят увидеть короля. (Прим. ред.)

вернуться

73

Весьма своеобразное нарушение, при котором человек, как говорят в народе, смотрит в книгу, а видит фигу. (Прим. ред.)

вернуться

74

Есть такой цвет «электрик» – ярко-голубой. (Прим. ред.)