– Верно, – Тим посмотрел на дно своей кружки. – Но этот Барри, кем бы он ни был, – он все еще у тебя в голове? Уилл кивнул и постучал по уху.
– Все еще, – отозвался Уилл. – Он меня сюда и доставил.
Тим склонил голову набок и задумчиво уставился на своего приятеля.
– А ты не хочешь его оттуда убрать? Если бы он поселился у меня в башке, я был бы просто счастлив. Ну, конечно, если ты не против. Я всегда хотел, чтобы все происходило именно так, как должно происходить. Вернее, так, как мы представляем.
– Нет, – Уилл решительно покачал головой.
– Полегче, шеф, – пробормотал Барри. – Я только-только прикорнул.
– Извини, Барри.
– Он с тобой заговорил? – Тим заметно оживился.
– Он редко затыкается. Но теперь мне это почти не мешает. Можешь считать, что я к нему привык. Мы через столько всего прошли вместе.
Тим снова пожал плечами и направился к стойке.
– Ты уверен, что он нам нужен? – спросил Барри. – По-моему, ты гораздо лучше. На самом деле.
– Он нам нужен, – ответил Уилл. – И пока что я решаю, что делать, – помнишь?
– В самом деле, шеф?
– Что такое?
– Я сказал «в самом деле». А что?
– Да, я и только я. Я расскажу Тиму обо всем. Потом мы вернемся и окончательно наведем порядок. И дальше наши с тобой пути расходятся.
– Я мог бы принять предложение Тима, шеф.
– А я-то думал, ты дремлешь.
Тим вернулся с пивом.
– До чего мне здесь нравится, – провозгласил он, ставя обе кружки на стол.
– Я просил полпинты, – напомнил Уилл.
– Здешний бармен, хотя и работает неполный день, об этом и слышать не хочет. Говорит, что герои пьют пиво пинтами.
И еще закусывают свиными пятачками. Свиные пятачки! – Тим помахал перед носом своего единокровного брата пакетиком.
– Этот чудик сам не свой до свиных пятачков, – оживился Барри.
– У нас нет больше свиных пятачков, – сказал Уилл. – Поскольку больше нет свиней.
– Надеюсь, у вас не все вегетарианцы, – с дрожью в голосе проговорил Барри.
– У нас пища в основном синтетическая, – пояснил Уилл.
– Ты опять с ним говоришь, я угадал? – Тим приземлился перед столиком. – А если заглянуть тебе в ухо? Я его увижу?
– Не надо, пожалуйста.
– Ладно, проехали. Рассказывай дальше.
– Ну… – Уилл попытался сосредоточиться, – должен тебе сказать, мне стало немного дурно.
– Полагаю, нервы. – Тим поднял последнюю пинту и сделал глоток. – Да еще когда знаешь, что по твоему следу идет викторианский терминатор…
– Это меня постоянно тревожило. Постоянно приходилось оглядываться через плечо… – Уилл покосился на дверь паба. – Но это не главное.
– Продолжай.
И Уилл продолжал.
Уилл проснулся на просторной кровати в комнате мистера Меррика, в Лондонском госпитале, что на площади Бедстед в Уайтчейпле. Рядом посапывала женщина, уже не вызывающая никаких чувств. В соседней комнате, на еще более просторной кровати, спал мистер Меррик – сидя, подтянув колени к груди и положив на них свою кошмарную голову. Еще не рассвело, и в этом слабом свете Уилл смог разглядеть того, кто именовал себя Джозефом Керн Мерриком. Жуткие отвислые уши, кожа в складках, пористая и дряблая как губка, грязное белье… И это чудовище пользовалось таким успехом у женщин!
Уилл беззвучно зевнул и пощупал себе лоб. Кажется, такого похмелья у Уильяма Старлинга младшего в жизни не бывало.
Интересно, что они вчера пили? Он вспомнил и вздрогнул, Медицинский спирт, и ничто иное. Сдобренный абсентом и мескалем. Меррик назвал это «Меррик-Экспресс». От которого ты становишься «пьяным как слон» и на всех парах влетаешь в «туннель любви». Похоже, так оно и получилось.
Предыдущее пробуждение Уилл помнил очень смутно. Что касается радиопереговоров мистера Меррика… Наверно, это был просто сон. Или нет? Или что-то вроде помрачения с перепоя? Трудно сказать.
Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было заглянуть в соседнюю комнату, где стоял передатчик. Уилл попытался подняться, но дама умудрилась устроиться прямо у него на груди и весила, как оказалось, немало. Наконец он все-таки освободился, а дама лишь издала какой-то забавный звук, похожий на всхлип. Уилл спустил ноги с кровати – это оказалось непросто – и неуклюже заковылял через комнату к дальней двери, стараясь не шуметь. Попытался нащупать ручку. И застонал.
Ручки не было. Потому что не было никакой двери.
– Двери нет, – прошептал Уилл. – Барри, ты проснулся?
– Тихо, шеф. У меня самое настоящее похмелье.
– Как, и у тебя похмелье?
– Я поддерживаю свое существование только тем, что ешь и пьешь ты, шеф. Так что мне вчера крепко досталось. Мы не можем убраться отсюда и выпить кофе? А заодно позавтракать?
– Не сразу. Ночью произошло нечто таинственное.
– Ты мастер недоговаривать, шеф. Вы резвились вчетвером: ты, Человек-слон и две иностранные принцессы. Я бы на твоем месте делал ноги, пока папарацци не набежали.
– Тут была дверь и…
– И она отворялась в мир иной, шеф? Там был большой лев и колдунья?
– Там было очень странное оборудование.
– Держу пари, так оно и было. К счастью, я все это проспал.
– Ладно, забудь.
– Считай, все забыто, шеф. Итак, завтрак? Сосиски, яйца, бекон. И никаких томатов, грибов и картофеля.
Уилл дотащился до постели, нашел брюки, галстук, рубашку, башмаки и даже свою твидовую шляпу. Потом оделся и тихо вышел.
ГЛАВА 19
Поутру Уайтчейпл был прекрасен. Впрочем, на то оно и утро. Как ни трудно в это поверить, но в лучах восходящего солнца даже мусорные свалки и бойни выглядят на удивление романтично. Вероятно, этому способствуют свежий воздух, тишина и особенности освещения.
Уилл брел опустевшими улицами. Все было бы поистине волшебно, если бы не жуткая головная боль, которая не давала Уиллу покоя. В канаве лежала картофелина, и он, к великому ужасу Барри, принялся играть ею в футбол.
– Так каковы твои планы на сегодня, шеф? – спросил кочешок. – Позавтракать, как полагается хорошим мальчикам, а затем сесть в омнибус и отправляться…
– На Уимпл-стрит, – сказал Уилл. – Вот куда мы отправимся.
– Но почему, шеф? Ясное дело, что мистер Рюн указывал тебе на…
– Чизвик? – очередной пинок отправил картофелину еще на несколько футов вперед.
– Все так хорошо сходится – правда, шеф? И, будь добр, оставь корнеплод в покое.
Уилл оставил картофелину в покое и глубоко вдохнул. По большому счету, при похмелье это не помогает, но в упомянутом прискорбном состоянии почему-то все стараются дышать глубже.
– Когда будет нужно, я отправлюсь и в Чизвик, – сказал он. – И если ведьмы действительно существуют и представляют собой столь страшную угрозу для общества, какой считал их Рюн, – возможно, я этим займусь.
Барри заохал, перемежая вздохи всевозможными синонимами слова «ужас».
– Но я не верю, что ведьмы имеют отношение к жестокому убийству пяти женщин, – продолжал Уилл, стараясь не обращать на него внимания. – Ведьмы, насколько я могу судить, – закоренелые феминистски.
– Но ты же сам соединил линиями места совершения преступлений, шеф. И видел перевернутую пентаграмму. Это отдает колдовством, что бы ты ни говорил.
– Я мог соединить точки как угодно и получить что угодно, уперся Уилл. – Пятиугольник, к примеру.
– Да, шеф, полагаю, ты мог бы и не такое сотворить.
– И мог бы выбрать любую точку, чтобы провести линию к месту гибели Рюна. Вариантам несть числа.
– Шеф, тогда скажи зачем тогда мы ходили в Букингемский дворец?
– Не «зачем», а «почему». Потому что там я ожидал кое-кого встретить.
– Ее Величество королеву, благослови ее Бог?
– Нет, Барри. Одного из ее гостей. Согласно спискам, опубликованным в «Таймс» – которая вместе со мной принимала ванну в Дорчестере, – он должен был явиться на бал. Может, ты и не помнишь, но я проверил список приглашенных, когда мы только-только пришли во дворец. Имя этого человека действительно стояло в списке. Однако на балу его не было.