В 1998 году доктор Шлейн опубликовал свою самую популярную книгу – «Алфавит против Богини». Его гипотеза звучала на редкость безрассудно. Человечество долгое время (настолько долгое, что мы уже потеряли всякие свидетельства тех эпох) жило при мирном и благодушном матриархате. Мы поклонялись Великой Богине, и наши отношения с миром регулировались правым полушарием мозга – оно еще называется холистическим и интуитивным. Над холодным рассудком торжествовала сила воображения. Но все покатилось по наклонной, когда «один умелец, шумер, в первый раз в истории погрузил заостренную палочку в сырую глину и изобрел письменность». Именно с этого события, с этого первородного греха (неслучайно оно описывается как жестокое вторжение, проникновение, почти что символический акт насилия) и началось становление мужской власти. Она основывалась на другом полушарии – логическом и дискурсивном, то есть на абстрактном мышлении, математическом расчете, дуализме и разного рода воинственных противопоставлениях. Прошло еще несколько веков, и совершенная Гутенбергом революция в книгоиздании, по мнению исследователя, нанесла последний, смертельный удар нашей Богине. Прямо как в знаменитой главе из романа Виктора Гюго «Вот это убьет то», книга убьет собор, правда, для Шлейна «то» – совсем не Нотр-Дам, а сама Великая Мать. Вот это я понимаю – роман с продолжением!
Рецепт, которому следовал Шлейн в своей книге, в общем-то, довольно прост. Мелко покрошить самые рискованные предположения из поздних работ гениального канадского исследователя массмедиа Маршалла Маклюэна (писатель и критик Альберто Арбазино, со своей стороны, уже как-то сравнивал его с Буваром и Пекюше), перемешать их со спорными гипотезами литовской ученой-археолога Марии Гимбутас о матриархате в доисторическую эпоху и хорошенько выварить это все в пресном бульоне из «философии» движения нью-эйдж. Строго говоря, диетическое варево, изготовленное Шлейном, было одним из подвидов супа марки «Кэмпбелл». Здесь я имею в виду не огромную компанию по производству консервов, которая выпускала те самые красно-белые банки, что обрели популярность благодаря картинам Энди Уорхола, а продукцию за авторством Джозефа Кэмпбелла. Этот знаток мифологии, юнгианской психологии и сравнительного религиоведения оказал невероятное влияние на синкретизм, распространенный в Калифорнии во второй половине XX века.
Что бы они там ни кашеварили, однако, к столу подали блюдо, не терпящее возражений, – книга, по заверению доктора Шлейна, мужского рода. И не только: она к тому же лежит в основе патриархального уклада с его бородатыми богами и непререкаемыми священными текстами; она самый яркий пример единства между логосом и фаллосом… На этом месте в зале, где собрался наш консилиум, раздается нетерпеливый гул: сторонники деконструкции и феминистки, приехавшие сюда из Франции и Америки, протестуют. Они заявляют, что связь между фалло- и логоцентризмом открыли они и, более того, даже придумали для этого забавный неологизм, в котором смешали оба понятия, – «фаллогоцентризм». Но я все же предпочел их лингвистическим выкрутасам (не буду называть их педантскими из уважения к педантам) бульварное чтиво за авторством талантливого американского сказочника. В конце концов, даже если византийцы вели разговоры ни о чем, мне не хочется, чтобы люди больше симпатизировали туркам.
Ворчание, фырканье и гомон стихают, как только слово берет второй выступающий – доктор Зигмунд Фрейд из Вены. Уже при звуке этого внушающего почтение имени зал собраний погружается в робкое и полное предвкушения молчание. Что же скажет отец психоанализа? Может, он наконец раз и навсегда разрешит загадку половой принадлежности книг? Легко посмеиваться над доктором Шлейном и сравнивать его с Бюваром и Пекюше, но доктор Фрейд, наверняка подумаете вы, – это совсем другая история. Однако не стоит недооценивать дальновидность Флобера: под его сатиру попадают даже самые выдающиеся люди, а еще она звучит как пророчество. В романе есть один эпизод: в нем два чудны́х весельчака, которые поочередно увлекаются сначала медициной, потом химией, геологией, политикой, литературой, психологией, физическими упражнениями, духовными учениями, магией, философией, педагогикой, вознамерились стать археологами. Поэтому они берутся расшифровывать символы, относящиеся к древнейшим эпохам человечества: