– Слушаю вас?
– Прошу убрать руку с ее плеча, – повторил доктор.
Их голоса были слышны четко. Пенник с грохотом подвинул стул.
– Ах, это же мой друг, доктор Сандерс, – сказал он так, как будто только сейчас заметил его присутствие. – Как поживаете? Вы сидели так тихо, погрузившись в размышления, что я не заметил вас. Это очень бестактно с моей стороны.
– Интересно, можете ли вы догадаться, о чем я размышлял?
– Дорогой доктор, у нас уже были подобные разговоры. Я постоянно опасался, что с вами могут возникнуть трудности. В том числе и в воскресенье утром в гостинице «Черный Лебедь». Но не будем возвращаться к этому… Я только прошу вас, давайте оставим это салонное развлечение. Оно не имеет ни малейшего значения. Я просто хотел обратить на себя внимание…
– Вот именно, – задиристо прервал его Сандерс.
– Могу я узнать, почему вы это сказали?
– Потому, что я с самого начала понял вашу игру.
Вспышка молнии резко отразилась во всех зеркалах и стеклах ресторана, высветив самые мельчайшие детали. В течение доли секунды перед Сандерсом предстало изменившееся до неузнаваемости лицо Пенника. Удар грома постепенно перешел в тяжелый шум дождя.
– Я не совсем понимаю, что вы этим хотите сказать, – медленно процедил Пенник.
– Как же, а история с чтением мыслей? Мастерс узнал от Ларри, что вы старались вытянуть от всех как можно больше информации о каждом из нас. Вы, наверное, неплохо развлекались этим «чтением мыслей, таящихся, в подсознании». Если у кого-либо из нас были серьезные неприятности и вы говорили: «Именно это таилось в вашем подсознании», трудно было бы на это возразить, не правда ли? К тому же вам требовалось знание некоторых интимных подробностей. Остальное – это умная дедукция, опирающаяся на то, что вчера вечером я нашел в книге под названием: «Искусство чтения мыслей»…
Виктория из-за спины Пенника делала ему какие-то отчаянные знаки рукой. Но Сандерс не обращал на это внимания.
– Итак, если вы действительно убили этих двоих людей…
– Если я их убил? – повторил Пенник. – Насколько я понимаю, вы сказали то же самое при других обстоятельствах. Вы бросаете мне вызов?
Доктор с шумом отодвинул чашку с остывшим кофе.
– Да, – сказал он.
Глава шестнадцатая
Казалось, что дождь никогда не прекратится. Когда поезд 17.20 в облаках пара отошел от вокзала Чаринг-Кросс, за окнами ничего не было видно. Зато вагон был почти пустой, и в купе, кроме них, никого не было.
Не прошло и пяти минут, как Г.М. фыркнул со злостью:
– Боже мой, неужели эта гусеница не может ползти быстрее?
– Может быть, поговорить с машинистом? – с сарказмом предложил Мастерс – Предложить ему взятку? К чему эта внезапная спешка, сэр? Вчера вы вообще не появились в Форвейзе, а мы ждали достаточно долго. Так почему мы так торопимся?
Сэр Генри ничего не отвечал. Несколько раз он кулаком стукнул себя по колену и недовольно посмотрел на доктора Джона Сандерса, который сидел на диване около окна.
– Старый осел! – буркнул Г.М.
Этот эпитет привел старшего инспектора в хорошее настроение.
– Как вы себя чувствуете, доктор, – шутливо спросил он. – Сердце колотится? А может быть, выступил холодный пот? Клянусь Богом, давно у меня уже не было такого хорошего настроения! Вы разнесли Пенника вчистую, а то он был просто убежден, что вы будете сидеть тихо!
– Вы оба думаете, что это так весело? – разозлился Г.М. – Замолчите, инспектор, – буркнул он Мастерсу. – А ты, сынок, – обратился он к доктору, – лучше ответь мне на один вопрос. Зачем ты это сделал?
– А что он думает, этот ваш Пенник? Кто он такой? Бог, который указывает людям, кто должен умереть или с кем пойти на ужин? Его знаменитая «Телефорс» – это чушь, и вы об этом знаете так же хорошо, как и я. Что ж: позволим ему действовать. Он же утверждает, что его «мысленные волны» могут убивать! Пусть нажмет на кнопочку в своем мозгу, а мы посмотрим, что из этого выйдет!
– Хм-м… – проворчал Г.М., почесывая подбородок. – Что, поджилки трясутся?
– Немного, – честно признался Сандерс.
– Тогда зачем ты это сделал?
Почему не сказать? Почему не признаться, что это голубые глаза Вики, ее улыбка, ее облик, не оставляющий его воображения, привели его к этому… Там, где в игру входила ее особа, он и Пенник вели себя, как два кобеля в присутствии суки. Это сравнение не было ни легким, ни приятным, и Сандерс чувствовал к себе отвращение за то, что оно пришло ему в голову в связи с Викторией, но если быть искренним по отношению к самому себе, то это сравнение только называло все своими именами. С другой стороны, Пенник не принадлежал к благородным поклонникам, страдающим молча. Наоборот, если бы он только смог, он убил бы его, не моргнув глазом. Он вспомнил сцену в ресторане, когда Пенник вежливо поклонился, взял шляпу, плащ и спокойно вышел на улицу, залитую дождем. И – если принять во внимание прежнее его поведение – это был красный сигнал опасности. Сандерс поднял голову:
– Вы не знаете, почему я это сделал?
– Я? – задумался Г.М. – Разумеется, знаю. Во мне достаточно проницательности, если в этом случае она вообще требовалась, но я не в состоянии помешать чудовищным глупостям, которые делают другие люди, хотя и неоднократно предупреждаемые. Пенник только ждал случая. Ты не заметил этого? О, нет! Перчатка брошена, и ты гордишься собой. Вопреки всем предупреждениям, которые ты получил в течение пяти дней…
– Но…
– …ты остался к ним глух, как пень. А зачем дочь Джо Кина встречается с этим типом и обходится с ним, как с яйцом? Для того, чтобы помешать тому, что сегодня произошло. Для того, чтобы ты не стал объектом нападения Пенника.
Колеса поезда громко стучали.
– Вы так думаете? – быстро спросил Сандерс.
– О, сынок, думаю ли я так? Разумеется. Я знаю об этом. Надо иметь бельмо на глазах, чтобы не заметить, что Пенник хочет избавиться от тебя. Он ждал только принципиального оправдания… да… принципиального оправдания, чтобы показать свои коготки. В этом-то вся проблема. В определенном смысле Пенник очень честный человек.
Старший инспектор недвусмысленно постучал себя пальцем по лбу.
Сэр Генри со злостью посмотрел на него:
– Да. Я знаю, что говорю. Еще одна глупость, и, клянусь, я брошу это дело, инспектор!
– Спокойно, без нервов! Все, что я хотел сказать, это…
– Пенник – честный человек, – подчеркнул Г.М. – Признаю, что он бывает исключительно неприятным. Я подозреваю также, что он немного не в себе и, если кто-то всерьез им не займется, окажется в сумасшедшем доме. Но этот человек не лишен совести, которая немного его беспокоит в случае с Сандерсом. Дьявол-искуситель говорит: «Да». Совесть же говорит: «Нет». Дьявол-искуситель говорит: «Прикончи его». Совесть говорит: «Нет, если ты сделаешь это, это будет проявлением ревности к любому, кто находится вблизи от нее и докажет, что ты не являешься сверхчеловеком». Дьявол-искуситель говорит: «Это будет в интересах науки». А совесть говорит: «Чушь!». Но теперь, когда ты сам подсунул ему оправдание, он забудет обо всем. Если только ему удастся это совершить, ты будешь, сынок, его следующей жертвой.
Мастерс серьезно забеспокоился.
– Минуточку, сэр! Неужели вы думаете, что он это сделает?
– Если только ему удастся, – повторил Г.М. упрямо. – Нет, может быть, это сказано слишком сильно. Могу вас успокоить. По моему мнению, Сандерсу ничего не угрожает…
– Да, сэр, по вашему мнению, – запротестовал старший инспектор. – Но то же самое вы сказали о Мине Констебль. И что же? Она мертва.
– Хорошие же из вас друзья! – со злостью вмешался Сандерс. – Кудахчете, как старые куры! Мне что, уже сейчас заказывать себе венок или после возвращения в город?
Сэр Генри постарался смягчить ситуацию.
– Спокойно, сынок, ты выглядишь совершенно здоровым. Все будет в порядке, если только…