Пит видит, каким взглядом я на него таращусь, и пожимает плечами.
— Кто знает? — говорит он. — Среди них могут быть спонсоры.
Надо же, как я в нем ошибалась! Я вспоминаю все действия Пита с момента, как мы вышли на сцену. Дружеское рукопожатие. Его отец с печеньем и обещанием помогать Прим… может, сам Пит его и прислал? Слезы на станции. Вчерашняя забота о Хеймитче и вызывающее поведение сегодня, когда стало ясно, что играть в хорошего мальчика без толку. А теперь еще эти приветственные жесты из окна, желание сразу же понравиться толпе.
Все стало на свои места, все — часть одного плана. Пит не считает себя обреченным. Он уже изо всех сил сражается за жизнь. А значит, добрый сын пекаря, подаривший мне хлеб, изо всех сил постарается убить меня.
— Как же ты ошибаешься, Китнисс, — шипит Пит, закрывая книгу. — Конец главы.
— Уже поздно, надо расходиться по домам, — замечает Гейл.
— Цинна, Финник и Джоанна оставайтесь у меня, остальные пусть идут по домам, — говорит Хеймитч, поднимаясь.
— Во сколько встречаемся завтра? — интересуется Гейл, беря куртку.
— Как только вы проснётесь, — пожимает плечами Джоанна. — Соберитесь где-нибудь и тащитесь сюда.
— Отлично, спокойной ночи, — говорит Китнисс и они, с Питом и Гейлом, покидают дом, каждый находясь в своих мыслях.
========== Глава 4 ==========
С самого утра Пит, Гейл и Китнисс встретились около входа в деревню победителей, им всем не терпелось продолжить читать книгу.
Зайдя в дом Хеймитча они увидели Эффи Бряк, которую совсем не ожидали увидеть.
— Здравствуйте, ребята, — добродушно улыбается Эффи, попивая чай.
— Эффи прибыла пару часов назад, — пожимает плечами Хеймитч. — Мы дали ей прочитать первые главы, чтобы не терять время.
— Отлично, — говорит Китнисс, садясь туда же, где сидела вчера, рядом с ней, как и вчера, садится Гейл, а с другой стороны присаживается Финник, протягивая три кружки коричневой жидкости.
— Тот самый горячий шоколад, который так понравился книжной тебе, — подмигивает он, отдавая кружки Питу, Гейлу и Китнисс.
— Вкусно, — одобрительно кивает Гейл.
— Кто читает следующим? — спрашивает Китнисс, покончив со своим шоколадом.
— В следующей главе должен появиться я, — улыбается Цинна. — поэтому я хотел бы почитать.
— В качестве кого ты там должен появиться? — интересуется Пит.
— Я ваш стилист в этом году, — пожимает плечами тот, беря книгу в руке.
— Глава номер четыре, — читает он.
Вжи-и-ик! Я стискиваю зубы, когда Вения, женщина с волосами цвета морской волны и золотистыми татуировками над бровями, дергает за клейкую ленту, выдирая волосы на моей ноге.
— Прошу прощения, — пищит она, — но у тебя слишком много волос!
Почему у них всех такие дурацки писклявые голоса? Почему они едва раскрывают рот, когда говорят, а любая фраза звучит вопросом? Гласные какие-то не такие, слова оборванные, на месте «с» присвист… так и хочется передразнить.
Вения скрючивает сострадательную — как ей, наверное, кажется — гримасу.
— Могу тебя обрадовать. Эта — последняя. Готова?
Я вцепляюсь руками в края стола, на котором, сижу, и киваю. Рывок, боль, и последняя полоска волосков выдрана с корнем.
Здесь, в Центре преображения, я торчу уже дольше трех часов и еще не видела своего стилиста. Очевидно, ему нет смысла встречаться со мной, пока его помощники не сделают самое необходимое. Сначала меня обтерли жесткой губкой, содрав при этом не только грязь, но и слоя три кожи, потом обрезали ногти так, чтобы все они стали одинаковой формы, и, самое главное, удалили волосы. С ног, с рук, с туловища, из подмышек. Даже брови наполовину вырвали. Теперь я как ощипанная курица, которую приготовили для жарки.
Джоанна смеётся, а лицо Эффи выражается недовольство, мол, как можно быть такой неблагодарной.
Ощущение не из приятных. Вся кожа саднит, жжет и, кажется, сейчас прорвется. Однако я выполнила свою часть сделки с Хеймитчем, с моих губ не сорвалось ни слова протеста.
— А ты молодец, — говорит некто по имени Флавий, взбивая оранжевые локоны у себя на голове и накладывая свежий слой фиолетовой помады на губы. — Вот кого мы не любим, так это нытиков. Оботрите-ка ее лосьоном!
Вения и Октавия, полная женщина с телом, окрашенным в бледно-зеленый цвет, принимаются за дело. Лосьон вначале щиплет, потом успокаивает измученную кожу. Меня стаскивают со стола и снимают тонкую накидку, которую мне время от времени позволяли надевать. Я стою совсем голая, пока они втроем суетятся вокруг меня с щипчиками, удаляя случайно уцелевшие волоски. Как ни странно, я нисколько не смущаюсь, эта тройка больше походит не на людей, а на стайку экзотических птиц, клюющих что-то у моих ног.
— Я подумала так же, увидев свою команду подготовки в первый раз, правда, они всё равно ужасно раздражали, — закатывает глаза Джоанна.
— Есть хоть кто-то, кто тебя не раздражает, Джо? — хмыкает Финник, получая за это подзатыльник.
Наконец они отходят и любуются результатом.
— Прелестно! Теперь ты выглядишь почти человеком! — говорит Флавий, и они смеются.
Я заставляю себя улыбнуться, чтобы не казаться неблагодарной.
— Спасибо, — любезно говорю я. — У нас в Дистрикте-12 редко выпадает повод выглядеть красиво.
Теперь их симпатии целиком на моей стороне.
— Да, конечно, бедняжка! — Октавия сочувственно всплескивает руками.
— Не переживай, — подбадривает Вения. — После того как тобой займется Цинна, ты будешь просто неотразима!
— Можешь не сомневаться! Мы только грязь и лишние волосы убрали, а ты уже ничего, не такая и страшненькая! — вторит ей Флавий. — Пойдем звать Цинну.
Они разом вылетают из комнаты. Я не испытываю к ним неприязни. Хотя они и кретины, но, похоже, честно стараются мне помочь.
Меня окружают холодные белые стены, и я с трудом подавляю желание набросить накидку. Все равно Цинна наверняка сразу же заставит ее снять. Вместо этого я ощупываю свою прическу, единственное, до чего не добрались помощники стилиста. Пальцы скользят по шелковистым косам, старательно заплетенным мамой. Мама. Ее голубое платье и туфли так и остались на полу вагона, и я даже не подумала их забрать, сохранить что-то, напоминающее о ней и о доме. Теперь я об этом жалею.
Дверь отворяется, и входит молодой человек — по-видимому, Цинна. Его внешность настолько обычная, что я поражена. Стилисты, которых показывают по телевизору, все как один крашеные и с карикатурными от множества пластических операций лицами. У Цинны коротко подстриженные каштановые волосы, вполне натуральные. Одет он в простую черную рубашку и брюки. Единственная уступка всеобщей тяге к самораскрашиванию — легкая золотистая подводка вокруг глаз. Несмотря на все мое отвращение к Капитолию и к его омерзительно причудливой моде, я невольно залюбовалась этими зелеными глазами с отражающимися в них золотыми крапинками.
Цинна улыбается, читая эти слова, а Китнисс подмечает, что глаза у него и вправду красивые.
— Привет, Китнисс. Я Цинна, твой стилист, — говорит он спокойным голосом, в котором почти не чувствуется капитолийской манерности.
— Привет, — настороженно отвечаю я.
— Так, посмотрим.
Цинна принимается ходить вокруг меня, не притрагиваясь, но впитывая взглядом каждый дюйм моего обнаженного тела. Мне хочется скрестить руки на груди.