Между тем, события развивались катастрофически - для обеих сторон. Группа армий "Юг" с самого начала уступала в численности Юго-Западному фронту в соотношении 4:5. Одолеть Киев фронтальными атаками не просто, город на высотах, и Гитлер принял свое роковое решение - наступление на Москву отложить, а танки Гудериана забрать у фон Бока и в помощь фон Рунштедту бросить в обход Киева с севера. Совещание по этому вопросу с фюрером, фон Браухичем и Гальдером состоялось 4 августа в Борисове. В нем приняло участие руководство группы армий "Центр". Фон Боку, Готу и Гудериану дано было высказаться так, чтобы этого не слышали другие. Все единодушно выразили мнение, что первостепенной задачей является взятие Москвы. Гот сказал, что будет готов к 20 августа. Гудериан назвал 15-е, лишь попросил смены моторов, съеденных пылью русских дорог. Гитлер колебался, в приоритетах называл Ленинград, Украину, Крым, угрожавший бомбежками нефтепромыслов Плоешти… Все же совещание завершилось не без надежды на московский вариант, и последующие дни генералы заняты были подготовкой и улучшением позиций войск на исходных рубежах.
Далее слово Гудериану, быстроходному Гейнцу:
"На 23 августа я был вызван в штаб группы армий "Центр" на совещание, в котором принимал участие начальник генерального штаба сухопутных войск. Он сообщил нам, что Гитлер решил наступать в первую очередь не на Ленинград и не на Москву, а на Украину и Крым. Для нас было очевидно, что начальник генерального штаба генерал-полковник Гальдер потрясен тем, что его план развития наступления на Москву потерпел крах… Мы все были глубоко уверены в том, что планируемое Гитлером наступление на Киев неизбежно приведет к зимней кампании со всеми ее трудностями, которую ОКХ хотело избежать, имея на то все основания…
Фельдмаршал фон Бок… внес предложение, чтобы я отправился вместе с генерал-полковником Гальдером в ставку фюрера и в качестве фронтового генерала доложил непосредственно Гитлеру наши взгляды в отношении дальнейшего развития операций… Мы вылетели в ставку и к вечеру приземлились на аэродроме Летцен (Луганы) в восточной Пруссии.
Я немедленно отправился к главнокомандующему сухопутными силами. Фельдмаршал фон Браухич встретил меня следующими словами: "Я запрещаю вам поднимать перед фюрером вопрос о наступлении на Москву. Имеется приказ наступать в южном направлении, и речь может идти только о том, как его выполнить. Дальнейшее обсуждение вопроса является бесполезным." В ответ на это я попросил разрешения вылететь обратно в свою танковую группу, ибо при таких условиях не имеет смысла вступать с Гитлером в какие-либо объяснения. Однако фельдмаршал фон Браухич не согласился с этим. Он приказал мне отправиться к Гитлеру и доложить ему положение своей танковой группы, не упоминая, однако, ничего о Москве!
Я отправился и в присутствии большого круга лиц - Кейтеля, Иодля, Шмундта и других - доложил Гитлеру обстановку на фронте перед моей танковой группой, положение самой группы, а также о характере местности; к сожалению, при моем докладе не было ни Браухича, ни Гальдера, ни какого-либо другого представителя ОКХ. После того, как я закончил свой доклад, Гитлер задал мне вопрос: "Считаете ли вы свои войска способными сделать еще одно крупное усилие при их настоящей боеспособности?" Я ответил: "Если войска будут иметь перед собой настоящую цель, которая будет понятна каждому солдату, то да!" Гитлер: "Вы, конечно, подразумеваете Москву!" Я ответил: "Да. Поскольку вы затронули эту тему, разрешите мне изложить свои взгляды по этому вопросу."
Гитлер дал свое разрешение, и я подробно и убедительно изложил ему все доводы, говорящие за то, чтобы продолжать наступление на Москву, а не на Киев… Я пытался объяснить Гитлеру, что после достижения военного успеха на решающем направлении и разгрома главных сил противника будет значительно легче овладеть экономически важными районами Украины, так как захват Москвы - узла важнейших дорог - чрезвычайно затруднит русским перебрасывать свои войска с севера на юг. Я напомнил ему также, что войска группы армий "Центр" уже находятся в полной готовности для перехода в наступление на Москву, в то время как предполагаемое наступление на Киев связано с необходимостью произвести переброску войск на юго-запад, на что потребуется много времени; причем в последующем, при наступлении на Москву, танковым войскам придется пройти еще раз это же расстояние, т. е. от Рославля до Лохвицы, равное 450 км, что вызовет повторный износ материальной части и усталость личного состава. На опыте передвижения наших войск в направлении на Унечу я обрисовал ему состояние дорог в районе, указанном мне для переброски своих войск, и обратил его внимание на те трудности в организации снабжения, которые неизбежно должны будут увеличиваться с каждым днем, если нас повернут на Украину… В заключение я обратился к Гитлеру с просьбой отодвинуть назад все остальные соображения, подчинив их прежде всего решению основной задачи - достижению решающего военного успеха. Все остальные задачи будут тем самым решены впоследствии (выделено мной. - П.М.).
Гитлер дал мне возможность высказаться, не прервав ни разу. Затем он взял слово, чтобы подробно изложить нам свои соображения относительно того, почему именно он пришел к другому решению… Я впервые услышал от него фразу: "Мои генералы ничего не понимают в военной экономике". Гитлер закончил свою речь строгим приказом немедленно перейти в наступление на Киев, который является его ближайшей стратегической целью. При этом мне впервые пришлось пережить то, с чем впоследствии приходилось встречаться довольно часто: после каждой фразы Гитлера все присутствующие молча кивали головой в знак согласия с ним, а я оставался со своим мнением в единственном числе. Очевидно, он уже не раз произносил такие речи для обоснования своих более чем странных решений.
После того как решение о переходе в наступление на Украину было еще раз подтверждено, мне ничего не оставалось, как наилучшим образом его выполнить…" [59]
Что и говорить, выполнен приказ был наилучшим образом, как всегда. Но ничего не понимавшие в военной экономике генералы понимали в стратегии, о которой не имел понятия фюрер. В конце августа Киевский экспресс покатился. Для этого, правда, вермахту пришлось затеять два больших прорыва намного ниже и выше Киева по течению Днепра. Зато и полоса захвата расширилась, а с нею и размеры катастрофы. Ну и что? Блицкриг-то опочил.
В конце ноября, когда захват Москвы казался делом дней, Гитлер на совещании в свойственном ему мессианском стиле сделал следующее заявление:
"Эпоха танков может вскоре завершиться… Если мы успешно завершим свою европейскую миссию, нашу историческую эволюцию можно считать обеспеченной. И тогда, в защиту наших завоеваний, мы воспользуемся преимуществами триумфа обороны над танками для защиты против любых посягательств."
Сколько всего в этих словах… Тут и чудовищное непонимание природы современной войны, и неспособность осознать одолимость любой обороны, и даже неверие в то, что СССР может быть повержен, словно бы целью вторжения было лишь ограбить страну, отобрать территории с ресурсами, а остальное отбросить, отгородиться от русских орд стеной поперек континента, как римляне от непокорной Каледонии и ее кельтов, и пусть остатки этого СССР догнивают себе в ничтожестве по ту сторону Урала с нелепыми попытками поколебать своими танками стальную оборону рейха… Одного нет здесь - веры в армию, которая уже совершила чудеса и совершила бы больше…
Мои генералы ничего не понимают в экономике. Похоже, этот алчный буржуа понимал в экономике куда меньше генералов, если полагал, что Россия, отброшенная за Урал, более не представит опасности для рейха. Он вдохновил генералов на молниеносную войну, и они поверили ему и осуществляли этот план с поразительным успехом. Но он не поверил своим генералам! Какой парадокс!