Обман едва не вскрылся. Основания думать так дает следующий эпизод из воспоминаний А.М.Василевского:
" В первые дни операции ведущую роль играл Юго-Западный фронт, штаб которого находился в городе Серафимовиче. Там для меня Генштабом был подготовлен пункт руководства Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами, предназначенными к участию в наступательной операции, куда я и собрался перебраться 17 ноября. Однако И. В. Сталин по телефону предложил мне прибыть 18 ноября в Москву для обсуждения одного из вопросов, касающихся предстоящей операции. Ничего более конкретного он мне не сообщил. В 18 часов в кремлевском кабинете Сталина проходило заседание Государственного Комитета Обороны. Сталин немедленно принял меня и предложил, пока шло обсуждение ряда крупных хозяйственных вопросов, ознакомиться с поступившим на его имя письмом командира 4-го механизированного корпуса В. Т. Вольского, предназначенного для выполнения решающей роли в предстоящей операции на участке Сталинградского фронта. Комкор писал в ГКО, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу наступления, не только не позволяет рассчитывать на успех, но, по его мнению, безусловно обречено на провал со всеми вытекающими отсюда последствиями и что он как честный член партии, зная мнение и других ответственных участников наступления, просит ГКО немедленно и тщательно проверить реальность принятых по операции решений, отложить ее, а быть может, и отказаться от нее совсем.
ГКО, естественно, потребовал от меня дать оценку письму. Я выразил удивление по поводу письма: в течение последних недель его автор активно участвовал в подготовке операции и ни разу не высказывал ни малейшего сомнения как по операции в целом, так и по задачам, поставленным перед войсками вверенного ему корпуса. Более того, 10 ноября на заключительном совещании он заверил представителей Ставки и военный совет фронта, что его корпус готов к выполнению задачи, а затем доложил о полной боеспособности и об отличном, боевом настроении личного состава этого соединения. В заключение я заявил, что никаких оснований не только для отмены подготовленной операции, но и для пересмотра сроков ее начала, на мой взгляд, не существует.
Сталин приказал тут же соединить его по телефону с Вольским и после короткого и отнюдь не резкого разговора с ним порекомендовал мне не обращать внимания на это письмо, а автора письма оставить в корпусе, так как он только что дал ему слово во что бы то ни стало выполнить поставленную корпусу задачу." (Выделено мной. - П.М.)
Комментировать здесь, на мой взгляд, нечего.
При постановке задачи на операцию командующим армиями и командирам корпусов неизбежно должны были сказать о примерной численности окружаемой группировки противника. Если бы не сказали, они спросили бы, а эти вопросы не из тех, которые можно игнорировать. Несомненно, им названа была та же цифра, которую дали и вождю. А сталинградские командиры были не начинашки сорок первого года. И им нетрудно было подсчитать, что в охватываемой зоне окажется куда больше войск. Хотя бы потому что штурм Сталинграда все еще длился и острие клина было насыщено. Ледостав еще не завершился, сообщение через реку было невозможно, и Паулюс, не зная о готовящемся советском контрнаступлении, считал, что именно теперь есть реальные шансы полностью овладеть городом.
Почему все смолчали и выступил один Вольский? Его корпус был на направлении главного удара. Он понимал размах операции. Понимал свою ответственность. Оказался храбрее других. - Мы не узнаем. Как не узнаем и того, кто и как отговорил его перестать настаивать на своем. Возможно, между отправлением его беспрецедентного письма вождю и телефонным разговором с ним он узнал такое, что вскоре предстоит узнать и читателю и что несомненно могло его переубедить…
Не верю, что Жуков и Василевский обманули Сталина. Он позволил обмануть себя: дескать, выгорит дело - моя заслуга; не выгорит - их вина. Вина и кара, естественно. А там, в случае чего, с обескровленным Гитлером и мир заключить можно, армию доукомплектовать, новых генералов назначить…
Просчет обнаружился, едва кольцо замкнулось и войска внутреннего обвода приступили к расчленению окруженной группировки и ликвидации ее по частям.
"…ожидаемых результатов наступление не принесло. В наших исходных расчетах, на которых основывалось решение об уничтожении окруженного противника сходу, была допущена серьезная ошибка. По разведывательным данным… общая численность окруженной группировки, которой командовал генерал-полковник Паулюс, определялась в то время в 85-90 тыс. человек. Фактически же в ней насчитывалось, как мы узнали позднее, более 300 тыс. человек. Мы не учли…" (А.Василевский, "Дело всей жизни".)
Так-так… Значит, это на отсечение 90 тыс. готовилась в полной тайне в течение более двух месяцев полуторамиллионная армия и напрягала силы огромная и вставшая на дыбы страна. На 90 тысяч от всей 6-й армии со всеми приданными частями замахнулись советские полководцы, пережившие свои потери в котлах Минском, Киевском, Вяземском, Харьковском? Это после взвешивания всех факторов и многократного сопоставления разведданных в наших исходных расчетах была допущена серь е зная ошибка? Полно-те, господа, мы слишком вас уважаем, не вешайте же нам лапшу на уши.
Впрочем, выслушаем оправдательный лепет героев, коих скромность и молчание воистину величают. Все эти эскапады не против них. Их подвиг не померкнет в веках, как не померкнет подвиг Сталинграда. Но он значительно умаляет заслуги их патрона Сталина, ибо что же это за Верховный такой, что победы ради надо не только врага, но и его самого обмануть?
Итак, Василевский:
"Мы не учли тех пополнений, которые поступали в соединения 6-й полевой и 4-й танковой немецких армий в процессе их наступления и обороны и…" (Вспомните, читатель, того же Василевского, четко сказавшего выше: "Подхода на Сталинградское направление более или менее значительных резервов из глубины за последнее время не наблюдалось.")
… И?
"… и огромного количества частей и подразделений всякого рода специальных и вспомогательных войск, попавших в "котел". Так, мы совершенно не принимали в расчет попавшие в окружение дивизию ПВО (кинем на нее 30 тыс. Жирно, но не станем скряжничать. - П.М.), более десятка отдельных саперных батальонов (ну, 1,5-2 тыс. каждый), санитарные организации и подразделения, многочисленные строительные батальоны (опять? они не саперные, что ли?), инженерные отряды из бывшей организации Тодта, части полевой жандармерии, тайной военной полиции и т.д."
Саперные батальоны, строительные батальоны, инженерные отряды…
Вот именно - и т.д. Как перед вождем оправдывались, так и в книгах прописали.
Любая книга, упоминающая Жукова, не может обойти молчанием имя Александра Михайловича Василевского. (Великой несправедливостью при этом будет забвение всегда стоявшего за ним его помощника и преемника на посту начальника Генштаба, скромного патриота России, великолепного стратега Алексея Иннокентьевича Антонова.)
Маршал А.М.Василевский сам о себе сказал книгой "Дело всей жизни" и статьями. Но есть нечто, чего сказать он не мог - ввиду особенностей своей натуры. А.М.Василевский был соавтором всех стратегических решений Великой Отечественной войны, даже пребывая еще в скромном звании генерал-майора, ибо должность его уже тогда была заместитель начальника Генштаба. А.М.Василевский был одаренным военным мыслителем. Он не был полевым командиром, ему не хватало бестрепетного отношения к солдатским жизням. Без него не было бы блестяще спланированных после Сталинграда операций лета 1944 года (где - уже, впрочем, не впервые - блеснул чудом уцелевший талант РККА, К.К.Рокоссовский), да и сам Сталинград выглядел бы иначе. Он также победитель Квантунской армии на японском театре, а эта операция идеал бескровности.