— Ну, тогда я пойду. Спасибо за то, что поехала посмотреть на стену перехода.
Она обернулась и выдавила улыбку.
— Я очень рада, что ты показал ее мне. — Потом, когда он уже стоял в дверях, перекинув куртку через плечо, она добавила: — Наверное, ты захочешь показать ее и Аннелиз?
Он медленно кивнул, загадочно глядя на нее в упор. Она изо всех сил закусила губу, чтобы удержаться от еще каких-нибудь бессмысленных замечаний, и улыбнулась еще шире, изображая великодушие.
— Желаю хорошо провести время.
— Я позвоню тебе насчет стен, — сказал он.
— В моей комнате? Да, конечно. На следующей неделе я днем буду работать, но в остальное время ты можешь прийти и сделать все, когда угодно.
— И не забудь позвонить Лео, ладно?
— Не забуду, — заверила она.
Она продолжала улыбаться, пока он не ушел. После этого она бросила чашки и погрузила руки в горячую воду, бездумно глядя в окно на три пустых стула. А что, если Аннелиз и вправду решит использовать Мака в качестве того самого «клина»? Что, если после поездки их отношения начнут развиваться дальше? И что, если все закончится тем, что они окажутся в постели? Ее взгляд остановился на белых цветах вишни, усыпавших ветви. Хотелось бы знать, что думает Аннелиз о Маке в сексуальном смысле? Интересно, хороший ли он любовник? Так же ли он привлекателен без одежды?
Она зажмурилась, дыхание перехватило. Она позволила себе подумать о нем, как о мужчине. Не как о своем ученике, человеке, нуждающемся в ее помощи, а как о мужчине, во всех трех измерениях. И поняла, что находит его привлекательным. Она выдохнула воздух и потерла пальцы под струей воды, охваченная непонятным чувством. Что с ней?
Она не должна позволить ему даже заподозрить, что она думает о нем так. Тем более теперь, когда он познакомился с Аннелиз, его внимание, по всей видимости, должно быть направлено в другую сторону. Ей не стоит пытаться охладить их возможное влечение друг к другу, а, наоборот, всячески способствовать развитию этих отношений. Лучше всего вообще не думать о Маке. Он закончит с ее стенами, и тогда им лучше ограничиться встречами в школе. И в любом случае ей надо позвонить Лео. Если уж она вообще собирается думать о мужчинах, то это должен быть он. Не он ли, в конце концов, оказался единственным, кто сам обратил на нее внимание? Не дал ли он понять совершенно ясно, что хочет завязать с ней близкие отношения?
Она какое-то время размышляла, подставив чашку под струю воды и, заполнив, выливая ее обратно. Потом вытерла руки посудным полотенцем и отправилась искать номер телефона Лео.
Глава 17
Через стол на Джулию, моргая, уставились два густо накрашенных глаза.
— Что вы имеете в виду? Я думала, Кэти любила Хитклиффа?
— Да, — терпеливо ответила Джулия, перебирая страницы своего экземпляра «Грозового перевала». — Но как ты думаешь, что это была за любовь?
— Это, ну… — Девушка отвлеклась, доставая комочек из уголка глаза, отбросила назад волосы и вновь вернулась к размышлениям. Она уставилась на лежащую на столе раскрытую книгу. — Достаточно сильная.
— Да. А еще?
— Ну, она не любила Эдгара, потому что на самом деле она любила Хитклиффа.
Джулия кивнула, поудобнее устраиваясь на жестком деревянном стуле. Занятие затянулось. Украдкой она посмотрела на часы: у них оставалось еще десять минут. Десять долгих минут. Харриэт, как и многие ученики, попавшие к ней на переподготовку, оказалась здесь не потому, что мечтала провести пасхальные каникулы за разбором сочинений Эмили Бронте, а потому, что эта идея показалась как нельзя более удачной ее родителям. За час и пятьдесят минут они смогли разобраться только с первыми главами, но Харриэт явно не владела материалом более, чем позволял краткий справочник, который Джулия заметила у нее в сумке. Она все больше убеждалась, что само произведение девушка не читала. Впрочем, нельзя было винить ее за это. В семнадцать лет у человека есть гораздо более интересные занятия. Джулии самой казалось невозможным одолеть уровень А, и когда она наконец смогла это сделать, то ухватилась за первую подвернувшуюся работу, которая давала ей возможность уехать из дома. Может быть, лет через пять Харриэт самой захочется вернуться к «Грозовому перевалу» и прочесть его. Может, лет через десять она поступит и в университет, как «взрослая» студентка. А потом, может быть, сама будет сидеть на подготовительных курсах напротив семнадцатилетней ученицы, которая не будет ничего соображать. Джулия подавила зевоту. Воздух в маленькой комнатке был спертым и неподвижным, и Джулия могла поручиться, что момент наибольшей концентрации внимания у Харриэт давно прошел, хотя, когда именно это произошло, сказать было трудно.
— А как мы узнаем о том, что Хитклифф действительно любит Кэти? — продолжала Джулия, стараясь казаться бодрой. — Он говорит об этом?
— Он ее поцеловал, — просияла Харриэт, подавшись вперед. — На пустоши, и небо было свидетелем их любви, такое же светлое, как их поцелуй!
— Недурно, — улыбнулась Джулия. — Какую именно экранизацию ты смотрела? Только не говори мне, пожалуйста, что ты основываешь свои выводы на мюзикле.
Харриэт, насупившись, снова сгорбилась на стуле.
— Как вы узнали, что я смотрела фильм?
— Хм. — Джулия дотронулась до своего носа. — Прочитай книгу и сама поймешь.
— Но ведь Джозеф сказал, что у ребенка глаза Хитклиффа, — возразила Харриэт, прищурившись. — Поэтому они должны были целоваться, разве не так?
— О господи, — откровенно вздохнула Джулия. — Ты хотя бы поняла из краткого содержания, что Кэти умирает в середине книги? Ты не получишь высокой оценки на экзамене, если начнешь рассказывать о драматической финальной сцене у смертного ложа Кэти.
— Вот черт! Правда? — Харриэт выглядела потрясенной.
— Все это есть в книге, — сказала Джулия, с кислой миной глядя на девушку. — Я понимаю, что у тебя мало времени, но тебе нужно прочитать ее.
Харриэт скорчила недовольную гримасу, взяла в руки роман и провела пальцем по страницам.
— Но она такая толстая! Мне еще столько всего надо сделать до экзаменов!
— Ну, я могу пересказать тебе некоторые моменты, но экзаменатор наверняка вычислит, что твои разглагольствования основываются только на знакомстве с кратким содержанием. Видишь ли, они все этот роман читали. — Харриэт явно начинала впадать в панику. — Давай-ка закончим на сегодня, и ты пойдешь и прочтешь сколько сможешь до завтра.
— Но я сегодня собиралась гулять! — в отчаянии воскликнула Харриэт.
— Потерпишь, — решительно возразила Джулия. — Прочитай, сколько сможешь, а завтра мы обсудим твои впечатления.
— По крайней мере скажите, до какой главы мне читать?
— Не скажу, — покачала головой Джулия. — Посмотрим, как у тебя получится.
— Ну скажите мне хотя бы, чем все заканчивается?
— Ну уж это ты можешь узнать из своего справочника, — не уступала Джулия. — Единственно, что я могу тебе сказать, — история эта очень романтическая и стоит того, чтобы быть прочитанной.
Харриэт вместо ответа с обиженным лицом шумно водрузила на стол сумку и запихнула в нее тетрадь и книгу. «Милое личико, — подумала Джулия, — но это выражение его не красит». Она спокойно выждала, пока Харриэт, перебросив сумку через плечо, вышла вон из комнаты, захлопнув за собой дверь.
— Ну пока, — пробормотала себе под нос Джулия, — дурочка.
Она собрала собственные записи и отложила их в сторону, а ручку убрала в сумочку. Наверное, Харриэт никакая не дурочка, просто лентяйка. И задачей Джулии было вбить ей в голову максимально возможное количество информации за неделю интенсивных занятий. Старший преподаватель-методист был бы в шоке, узнай он, что она отправила ученицу домой читать книгу. Еще раньше сегодня она заявила другому своему ученику, в ответ на откровенно грубый вопрос, что, по ее мнению, не понимать Чосера может только полный идиот и что, если он хочет сдать экзамен, лучше всего было бы пойти и прочитать «Рассказ жены банщика»[22]. Может, старший преподаватель упадет в обморок.