Можно представить, как приуныла дружина Игоря в степи, как прознобили душу темные запахи цветов и жалобные крики чибисов, как мрачно мерцали воды Донца.
Почему же князь не повернул домой? Слепым честолюбием — и только! — эту дерзость объяснить нельзя.
Очень трудно представить это время — конец XII века. Летописи сгорели, города превратились в пепел. «Слово о полку Игореве» одиноко сияет в пасмурной дали. Но передо мной родословная таблица русских князей, составленная профессором Андреем Николаевичем Робинсоном. Может, жёны русских князей помогут нам объяснить смелость Игоря во время затмения?
Киевский князь Мстислав Изяславич (умер в 1170 г.); жена — Агнесса, принцесса польская, дочь короля Болеслава III Кривоустого.
Киевский князь Мстислав Владимирович Великий (умер в 1132 г.); жена — Кристина, принцесса шведская, дочь короля Инга I.
Киевский князь Владимир Владимирович Мономах (1053—1125); жена — Гита, принцесса англо-саксонская, дочь короля Гарольда II.
Киевский князь Всеволод Ярославич (1030—1093); жена — Мария, царевна греческая, дочь императора Константина.
Киевский князь Святослав Ярославич (1027—1076); жена — Киликия, графиня немецкая, дочь Этлера Дитмархенского.
Киевский князь Ярослав Владимирович Мудрый (978— 1054); жена — Ингигерд, принцесса шведская, дочь короля Олава I.
Дочь Ярослава Мудрого Анна Ярославна — королева Франции, брак с королем Генрихом Капетом (1024 г.).
Новгородский князь Владимир Ярославич (1024—1052); жена — Ода, графиня немецкая, дочь Леопольда фон Штаденского.
Перемышльский князь Володарь Ростиславич (ум. в 1124 г.); жена — Лаура, княжна померанская.
Тмутороканский князь Ростислав Владимирович (отравлен в 1066 г.); жена — Ланка (Елена), принцесса Венгерская, дочь короля Белы I.
Как видим, русские князья XI и XII веков брачными узами были тесно повязаны с Западной Европой. Вся Киевская Русь до нашествия Орды была восточным европейским государством. Ведь брачные связи с европейскими дворами — это связи и торговые, и культурные. Научные знания Древнего Рима и Византии через Европу проникали в Киевскую Русь вместе с дорогими одеждами, винами и оружием. Ученые Древнего Рима и Византии давно толковали затмения, и эти сведения становились достоянием светского круга Древней Руси.
А теперь опять обратимся к астроному Л. А. Паниной. Вот что она пишет о солнечном затмении 1 мая 1185 года и о душевном состоянии Игоря Святославича в то время: «Установлено, что в распоряжении русских летописцев XII века были "Таблицы лунного течения". По ним велся календарь, рассчитывались Пасхалии, фазы Луны, устанавливались дни новолуний. Сохранился астрономический трактат XII века „Кирика, диакона доместика Новгородского Антониева монастыря, учение, им же ведати человеку число всех лет”».
Так что русский князь XII века мог обладать какими-то астрономическими знаниями, что и помогло бы ему сохранить спокойствие в критическую минуту.
О самом главном
Мы говорим: гениальное «Слово о полку Игореве», великое творение неизвестного автора. А в чем его гениальность? Почему это сочинение так волнует нас и удивляет сегодня?
Князь Новгородско-Северской земли Игорь Святославич со своей немногочисленной дружиной вышел в степь, преодолел страх перед затмением, разбил в степи небольшое половецкое кочевье, захватил добычу, а на следующий день был окружен и разбит основными силами половцев. Игорь попадает в плен и без особых приключений (с помощью половца Овлура) бежит из плена. В Путивле его оплакивает Ярославна. Игорь появляется в Киеве. Вот и весь сюжет «Слова о полку Игореве».
Автор «Слова...» укоряет честолюбивого Игоря и призывает русских князей к борьбе с общими врагами. Вот и все содержание, не считая отступлений о Всеславе, Изяславе, Ростиславе.
Почему же тысячи книг с увлекательными сюжетами и близко не могут стоять рядом со «Словом о полку...»? В чем его сила?
Перед нами — живой поток гениальных образов, сравнений, метафор; свободно текущий и все время меняющийся ритм — то плачущий, то рокочущий, грозный, стремительный, бегущий, летящий, наполненный гулом пространства; перед нами поэзия с ее удивительным и невозможным в реальности свойством — видеть все в целом, как бы издали, и одновременно видеть все мельчайшие детали... И удаленный, и приближенный (одновременно!) мир, что посильно только великой поэзии.
А звукопись?