Именно здесь Рафферти меня и находит — покрытую грязью и зеленью, в окружении фуксий, над которыми носятся колибри. Должно быть, при падении я раздавила мяту, потому что ее запах повсюду. Мята заполонит все грядки, если ей позволить. Помню, как Ева объясняла мне это. С мятой нужно быть осторожной. Надо держать ее в «рамках».
Рафферти идет по следу от шланга вплоть до логического завершения — то есть до того места, где валяются мои сандалии. Он останавливается и смотрит на меня, потом на колибри.
— Даже спрашивать не буду, — говорит он, отмахиваясь от колибри как от мухи, и наклоняется, помогая мне встать.
Я отряхиваюсь и изучаю ссадины. Рафферти лезет в карман за ключом. Заодно оттуда вываливается всякая мелочь, в том числе старая никотиновая жвачка в потрепанной обертке. Он протягивает мне ключ.
— Надеюсь, это нужный, — говорит он, подбирает с земли два мокрых рекламных купона и машет ими в воздухе, чтобы высушить, а потом рассматривает. — Черт возьми. Какое сегодня число?
— Кажется, третье.
— Тогда ладно, — говорит Рафферти, разглядывая купоны. — Я совсем забыл. — Он показывает их мне. Бесплатный ужин на двоих. Название ресторана неразборчиво. — Они годны до завтра, это часть салемской программы «Подкупи копа». Хотите пойти в ресторан?
— Завтра?
— Сегодня или завтра — как угодно. Просто не хочу, чтобы купоны пропали.
— Тогда лучше завтра.
— Возможно, завтра будет фейерверк.
— Хорошо.
— Значит, договорились. — Он собирает и сует барахло в карман. — В семь. — Рафферти идет к калитке. — И лучше проверьте ключ. Другого я не нашел, но он не подписан.
— Обязательно.
Рафферти оборачивается.
— Кстати, чем вы тут занимались? До того как на вас напали колибри-убийцы?
— Поливала цветы.
— Интересный способ, — улыбается он.
Я сую ключ в замок, и дверь открывается.
«Нужно сделать дубликат для риелтора. И починить разбитое стекло, — думаю я, глядя на него и оценивая ущерб. — И убрать заплесневевшие цветы».
Наверное, лучше всего составить список дел, но я никак не могу найти листок бумаги.
Словно по волшебству, в разбитом окошке возникает лицо Рафферти. Я подскакиваю от неожиданности.
— Простите, — говорит он.
— В чем дело?
— Сегодня.
— Что?
— Вы ошиблись датой. Сегодня — четвертое июля. — За спиной у Рафферти взмывает ракета фейерверка, доказывая его правоту. — Но если вам некогда…
— Ничего страшного. Дайте мне час.
— Даже два, — говорит он.
Я сердито смотрю на него.
— Я ничего такого не имел в виду, — оправдывается Рафферти. — Меня все равно не отпустят с работы раньше семи. А потом еще придется найти лодку.
— Лодку?
— А я не предупредил, что это плавучий ресторан в Салемской гавани? — улыбается он.
— Наверное, я бы запомнила, если бы вы сказали.
— Извините. Так вот, мы будем ужинать в плавучем ресторане.
— Оденусь соответственно.
Он окидывает меня взглядом и, слава Богу, ничего не говорит.
Фейерверки трещат и щелкают. Весь город высыпал на улицы. По ту сторону парка какой-то кальвинист рассматривает дом Евы. А может быть, у меня паранойя и он смотрит в нашу сторону только потому, что заметил машину Рафферти и, как и остальные, гадает, что здесь творится.
Я готова вовремя, а Рафферти опаздывает. А когда приходит, то извиняется и говорит, что это его вечная беда. Он заказал столик, но теперь сомневается, что место оставят за нами. Когда мы добираемся до нужного места, то не находим не только столика, но и ресторана. Он пропал. Рафферти вытаскивает мобильник и целую минуту дожидается ответа. Судя по всему, ждать он не любит.
— Рафферти говорит. Никто не заявлял в полицию о пропавшем ресторане?
В трубке слышен смех.
— Я серьезно. «Рокмор» куда-то делся. — Снова смех. — Какого черта, куда он провалился? Э… насовсем или только на сегодня? — Рафферти кивает. — Понятно. — Он поворачивается ко мне. — На сегодня ресторан перетащили в Марблхед.
Теперь я заинтригована.
— Говорят, в гавани будет фейерверк. — Он ненадолго задумывается. — Вы все еще хотите туда пойти?
— А вы?
— Конечно. Почему бы нет? Бесплатный ужин есть бесплатный ужин.
— Бесплатный сыр только в мышеловке, — говорю я, цитируя Еву. Я с ней вполне согласна, и все-таки не надо было говорить это вслух.
— Да, — отзывается Рафферти. — Но нас ждет не сыр, а целый ужин.
— Верно подмечено.
— Держитесь, — говорит он.
Я хватаюсь за борт, и мы несемся вперед, хотя в гавани запрещено перемещаться со скоростью быстрее пяти миль в час.
Мы минуем крошечный маяк на Зимнем острове и поворачиваем направо, к Пич-Пойнт, приближаясь к Острову желтых собак.
Темнеет. Мэй — на пристани, поднимает стапеля на ночь. В сосновой рощице медитируют кружевницы. Тайцзы. Мы подходим к скалам ближе, чем сделали бы туристы. Так поступила бы я сама, если бы управляла лодкой, — и это приятно, поскольку означает, что Рафферти хорошо знает местные воды. Одна из кружевниц слышит рев мотора и смотрит на нас, раздраженная вмешательством. Сначала она узнает Рафферти, потом меня.
— Наверняка поползут слухи, — замечает детектив достаточно громко, чтобы я расслышала сквозь шум.
До Марблхеда мы добираемся через полчаса — не из-за дальности расстояния, а из-за многолюдства. Когда подплываем к ресторану, вокруг него столько лодок, что нелегко найти местечко.
Салемская полиция, видимо, предупредила о визите Рафферти, потому что нас ждут. Хозяин ресторана лично помогает нам причалить.
— А я думал, вы знаете, что мы переехали. — Он словно извиняется. — Мы каждый год сюда перебираемся.
Когда мы заходим, он подвигает мне стул. Я чувствую, что на нас все смотрят, и это неприятно. Я сажусь как можно быстрее, но по-прежнему ощущаю на себе многочисленные взгляды. Меня охватывает приступ паранойи. Я оборачиваюсь, чтобы узнать, кто меня разглядывает, но свет меркнет и разобрать лица становится трудно.
— Что-то не так? — спрашивает Рафферти.
— Нет, — отвечаю я, озираясь. Чувствую, что за мной наблюдают, но не хочу показаться шизофреничкой.
— Может быть, сядете с другой стороны? — предлагает он.
— Нет-нет, все в порядке, — лгу я и беру меню.
Рафферти следует моему примеру.
— Надеюсь, вы любите жареное.
Я заказываю рыбное ассорти и луковые колечки в качестве гарнира. И диетическую колу. Похоже, это забавляет Рафферти.
Я снова ощущаю взгляды, потом слышу чьи-то мысли: «Эй, неужели чокнутая София вернулась в город?»
Я отодвигаю стул, чтобы выйти из чужого поля зрения. Рафферти тоже слегка сдвигается, загораживая мне обзор, будто непреднамеренно. И это срабатывает — я начинаю расслабляться.
— Будете заказывать? — спрашивает официантка, ставя на стол красную пластмассовую корзинку с булочками.
— Рыбный салат у вас с пикшей или с треской? — уточняет Рафферти.
— Не знаю, — отвечает официантка. — Просто салат.
Она смотрит на него так, как будто это он ненормальный.
Нетрудно прочесть ее мысли. Она думает о том, как ей хочется домой.
— Тогда филе меч-рыбы, — говорит Рафферти.
Официантка идет на кухню.
— Кстати, — поворачивается он ко мне, — Ева говорила, что ты писательница.
Обмен любезностями — часть программы. В конце концов, у меня хорошая выучка. Я переживу.