«Черта с два», — подумал Рафферти. Он уже позвонил родителям Анжелы: она вернется домой лишь в том случае, если не останется иных вариантов.
— Можно, я посмотрю?..
Кэл подвел Рафферти к старому трейлеру, который служил Анжеле домом после ее возвращения к кальвинистам — то есть со времен последнего исчезновения.
— Осторожней, а то треснетесь. — Кэл указал на низкую притолоку. Меньше всего Рафферти ожидал услышать подобное выражение от человека, одетого в костюм от «Армани». Скорее оно подобало персонажу из фильма об Энди Харди. Кэл сознательно усваивал такие словечки, чтобы казаться собеседнику безобидным.
В трейлере, старом и крошечном, сохранились следы пребывания Анжелы. Свечи повсюду. И ангелы — воинственные архангелы Михаил и Гавриил. На каждом свободном пятачке лежали milagros — крошечные изображения голов, рук, сердец, которые размещают возле иконы, молясь о выздоровлении или в благодарность за исцеление. Дочь индианки из штата Мэн и француза-канадца, Анжела питала слабость к испанским вещицам, которые обычно покупала в магазинчике в Пойнте. В углу висела черная кружевная мантилья. В прошлом, когда женщинам в церкви следовало покрывать голову, в таких приходили на мессу пожилые дамы.
Мантилья висела перед изображением Пресвятой Девы — скорее вуаль, нежели головной убор. На мгновение Рафферти пожалел, что не умеет читать кружево.
В трейлере пахло как в магазине Энн — эссенциями и маслами. Сандал или пачули.
Кэл нахмурился, ощутив этот запах. Выражение лица изменилось. Даже кожа головы слегка натянулась, обнажив седеющие корни волос. Взгляд Рафферти упал на крошечную белую раковину. Она была покрыта темно-коричневыми пятнами. Он пощупал холодный фаянс, поводил пальцем по пятну. Ржавчине вроде бы тут неоткуда взяться. А для крови — слишком темное. Детектив заметил, что по цвету пятно совпадает с шевелюрой проповедника. Анжела красила ему волосы, вот что. Вероятно, и ребенок у нее от Кэла. И это, разумеется, встревожило детектива. Рафферти вспомнил: отец Анжелы сказал ему, что девушка, бросив школу, несколько месяцев обучалась в салоне красоты. Да, Анжела красила Кэлу волосы — и оттенок был слишком темным для его возраста и увядшей кожи. Кэл, конечно, еще не стар, но этот цвет ему не подходит. Как типично для Бойнтона! Кому-то он кажется идеалом, но, если присмотреться, все в нем фальшиво.
— Можно? — Рафферти взял зубную щетку Анжелы.
Кэл вздрогнул. Он явно был против, но все же сказал:
— Как вам угодно.
Рафферти осторожно сунул щетку в специальный пакет, закрыл его и запечатал.
Он осмотрел трейлер в поисках других улик, мысленно составляя список. Под кроватью нашелся рюкзак Анжелы. Рафферти уже его видел — девушка с ним приехала, другого багажа у нее не было. Рюкзак был большой и неуклюжий, и Роберта постоянно жаловалась, что он занимает слишком много места, пока Анжела жила у нее.
— Видимо, она уехала в спешке, — заметил Рафферти, указав на рюкзак.
— Говорят вам, все шло по плану, — напомнил Кэл.
Он явно врал.
Рафферти подумал: «У него это хорошо получается. Как и у большинства психопатов».
Однажды он даже поспорил с Евой по поводу определения. Она считала Кэла социопатом. Религиозный фундаментализм зятя казался ей из ряда вон выходящим. «За гранью приличного общества» — вот как она выражалась. С одной стороны, Ева была права. Но, если посмотреть иначе, она сама находилась за этой гранью. Рафферти долго проработал в полиции и прекрасно понимал: два человека, глядя на что-нибудь, редко видят одно и то же.
Рафферти подумал о последователях Кэла — о тех, кого он «спас». Разношерстная компания неудачников: бывший моряк, который считает, что именно Кэлу обязан трезвостью; некто по прозвищу Иоанн Креститель — шизофреник, которому «учитель» помог бросить таблетки… Десять человек могут рассказать десять различных историй про Кэла. И все они будут одновременно правы и не правы.
Рафферти зашел в дальний угол трейлера и осмотрел его с иной перспективы. С порога комната казалась жилищем кающейся грешницы. А из угла это было нечто совсем другое, со свечами и бархатным пологом над кроватью. Мадонна и блудница. Классика жанра. Грешница и спасенная. Сплошные противоположности. Неудивительно, что Анжела накрыла лицо Мадонны вуалью. Она не хотела, чтобы Пресвятая Дева видела, в какой грех здесь впадают.
И все же, по ее собственному признанию, Анжела спаслась. Именно так она твердила, когда Рафферти приехал за ней на Остров желтых собак. Девушка кричала, что должна вернуться к Кэлу, а Мэй молча мерила шагами пристань. Анжела сказала, что совершила чудовищную ошибку, приехав на остров. Она утверждала, что Кэл никогда ее не бил. Это, мол, другие адепты, особенно женщины, которые ненавидят ее и обвиняют в том, что она вновь занялась колдовством.
— Но ты никогда не была ведьмой, — сказал Рафферти.
— Не знаю… — Анжела смутилась. — Преподобный Кэл говорит, что была. — Она закатала рукав, показав большое родимое пятно. — У меня есть дьяволова отметина. Здесь… и здесь. — Девушка начала расстегивать блузку.
— Довольно, — приказала Мэй. — Если она хочет уйти — пусть идет.
— Слава Богу, — выдохнула Анжела.
Рафферти ожидал от Мэй большего сопротивления.
— У меня хватает забот с теми, кто не отказывается от помощи, — намекнула та, а потом повернулась и ушла.
Рафферти не знал, что делать. Анжела явно сошла с ума.
— Я спасена, — твердила она.
Рафферти усмехнулся. Сожительство с несовершеннолетней? Дурное обращение с подростком? Спасена… А потом его осенило — он понял причину подобного влечения. Самому Рафферти было знакомо классическое чувство вины. Многочисленные попытки возместить ущерб. Бывшей жене. Дочери. В эту минуту он понял, что такое тяга к искуплению. Понял, почему люди мечтают возродиться. Прими Иисуса — и получишь бесплатный билет на небеса. Не важно, что ты сделал в прошлом или совершишь в будущем. Если ты спасен — это навсегда. Никакого возмездия, никаких метаний, самокопания, оговорок. Кальвинисты грозили адскими муками, но только тем, кто не раскаялся, — католикам, иудеям, язычникам. Свои защищены. Несколько индульгенций и небольшой взнос — гарант безопасности.
Ну и кто же не захочет принять такую религию?
Глава 15
Если кружево круглое, точка средоточия находится в центре. Все узоры возникают из нее. В случае с ипсвичским кружевом точку средоточия не так легко найти. Читающая должна положиться на интуицию. В пределах этой точки прошлое, настоящее и будущее совпадают, а время, в нашем представлении, полностью исчезает. Именно с точки средоточия и должно начинаться чтение.
Энн рассмеялась, когда детектив вручил ей зубную щетку.
— Что ты пытаешься мне сказать, Рафферти?
— Это щетка Анжелы.
— И что?
— Ты просила у женщин что-нибудь из личных вещей, для гадания. Я подумал, зубная щетка вполне подойдет, — ухмыльнулся Рафферти.
Энн задернула занавеску и села напротив детектива. На полу, под столом, стоял реостат. Она толкнула его ногой, и свет в комнате померк.
— Впечатляюще, — не смог удержаться от иронии Рафферти.
— Замолчи. — Энн взяла щетку и подержала несколько минут. Покрутила. Пощупала щетину. Закрыла глаза. А потом внезапно бросила щетку на стол и взглянула на Рафферти.
— Что? — спросил он.
Энн посмотрела на детектива, словно пытаясь разгадать его намерения.
— Знаешь, почему я просила у той женщины что-нибудь из личных вещей?
— Наверное, потому, что в них есть какая-то энергия.
— В любых вещах есть энергия. Но дело не в этом. Если я просила у нее какую-нибудь вещь, на самом деле спрашивала разрешения погадать.
— Не понимаю. Разве она не заплатила тебе за гадание?
— Мне заплатила ее дочь.
— И что?