— Завтра?
— Сегодня или завтра — как угодно. Просто не хочу, чтобы купоны пропали.
— Тогда лучше завтра.
— Возможно, завтра будет фейерверк.
— Хорошо.
— Значит, договорились. — Он собирает и сует барахло в карман. — В семь. — Рафферти идет к калитке. — И лучше проверьте ключ. Другого я не нашел, но он не подписан.
— Обязательно.
Рафферти оборачивается.
— Кстати, чем вы тут занимались? До того как на вас напали колибри-убийцы?
— Поливала цветы.
— Интересный способ, — улыбается он.
Я сую ключ в замок, и дверь открывается.
«Нужно сделать дубликат для риелтора. И починить разбитое стекло, — думаю я, глядя на него и оценивая ущерб. — И убрать заплесневевшие цветы».
Наверное, лучше всего составить список дел, но я никак не могу найти листок бумаги.
Словно по волшебству, в разбитом окошке возникает лицо Рафферти. Я подскакиваю от неожиданности.
— Простите, — говорит он.
— В чем дело?
— Сегодня.
— Что?
— Вы ошиблись датой. Сегодня — четвертое июля. — За спиной у Рафферти взмывает ракета фейерверка, доказывая его правоту. — Но если вам некогда…
— Ничего страшного. Дайте мне час.
— Даже два, — говорит он.
Я сердито смотрю на него.
— Я ничего такого не имел в виду, — оправдывается Рафферти. — Меня все равно не отпустят с работы раньше семи. А потом еще придется найти лодку.
— Лодку?
— А я не предупредил, что это плавучий ресторан в Салемской гавани? — улыбается он.
— Наверное, я бы запомнила, если бы вы сказали.
— Извините. Так вот, мы будем ужинать в плавучем ресторане.
— Оденусь соответственно.
Он окидывает меня взглядом и, слава Богу, ничего не говорит.
Фейерверки трещат и щелкают. Весь город высыпал на улицы. По ту сторону парка какой-то кальвинист рассматривает дом Евы. А может быть, у меня паранойя и он смотрит в нашу сторону только потому, что заметил машину Рафферти и, как и остальные, гадает, что здесь творится.
Я готова вовремя, а Рафферти опаздывает. А когда приходит, то извиняется и говорит, что это его вечная беда. Он заказал столик, но теперь сомневается, что место оставят за нами. Когда мы добираемся до нужного места, то не находим не только столика, но и ресторана. Он пропал. Рафферти вытаскивает мобильник и целую минуту дожидается ответа. Судя по всему, ждать он не любит.
— Рафферти говорит. Никто не заявлял в полицию о пропавшем ресторане?
В трубке слышен смех.
— Я серьезно. «Рокмор» куда-то делся. — Снова смех. — Какого черта, куда он провалился? Э… насовсем или только на сегодня? — Рафферти кивает. — Понятно. — Он поворачивается ко мне. — На сегодня ресторан перетащили в Марблхед.
Теперь я заинтригована.
— Говорят, в гавани будет фейерверк. — Он ненадолго задумывается. — Вы все еще хотите туда пойти?
— А вы?
— Конечно. Почему бы нет? Бесплатный ужин есть бесплатный ужин.
— Бесплатный сыр только в мышеловке, — говорю я, цитируя Еву. Я с ней вполне согласна, и все-таки не надо было говорить это вслух.
— Да, — отзывается Рафферти. — Но нас ждет не сыр, а целый ужин.
— Верно подмечено.
— Держитесь, — говорит он.
Я хватаюсь за борт, и мы несемся вперед, хотя в гавани запрещено перемещаться со скоростью быстрее пяти миль в час.
Мы минуем крошечный маяк на Зимнем острове и поворачиваем направо, к Пич-Пойнт, приближаясь к Острову желтых собак.
Темнеет. Мэй — на пристани, поднимает стапеля на ночь. В сосновой рощице медитируют кружевницы. Тайцзы. Мы подходим к скалам ближе, чем сделали бы туристы. Так поступила бы я сама, если бы управляла лодкой, — и это приятно, поскольку означает, что Рафферти хорошо знает местные воды. Одна из кружевниц слышит рев мотора и смотрит на нас, раздраженная вмешательством. Сначала она узнает Рафферти, потом меня.
— Наверняка поползут слухи, — замечает детектив достаточно громко, чтобы я расслышала сквозь шум.
До Марблхеда мы добираемся через полчаса — не из-за дальности расстояния, а из-за многолюдства. Когда подплываем к ресторану, вокруг него столько лодок, что нелегко найти местечко.
Салемская полиция, видимо, предупредила о визите Рафферти, потому что нас ждут. Хозяин ресторана лично помогает нам причалить.
— А я думал, вы знаете, что мы переехали. — Он словно извиняется. — Мы каждый год сюда перебираемся.
Когда мы заходим, он подвигает мне стул. Я чувствую, что на нас все смотрят, и это неприятно. Я сажусь как можно быстрее, но по-прежнему ощущаю на себе многочисленные взгляды. Меня охватывает приступ паранойи. Я оборачиваюсь, чтобы узнать, кто меня разглядывает, но свет меркнет и разобрать лица становится трудно.