Сделав все утренние дела, и приняв быстрый душ, я придирчиво взглянула в зеркало. Слегка припухшие от слез глаза, покрасневшие веки, и почему-то искусанные губы.
Проведя пальцем по нижней губе, я прикрыла глаза. На память сразу пришли смутные образы сплетенных вместе тел, и ощущения чужих рук в самых чувствительных местах. Что было этой ночью? Неужели Чит и я…
Подтянув простынь к самой груди, я вышла из ванной комнаты, и обнаружила своего начальника, сидящим на краю кровати. В одних спортивных штанах, с растрепанными с утра волосами, и без футболки… Я часто-часто задышала, невольно облизнув чувствительные губы.
Как понять, почему его тело заставляет меня так хотеть его? Прикоснуться, обнять, провести языком по шее… Добраться до твердого подбородка, чтобы слегка прикусить небольшую ямку. А затем, прикрыв глаза, с головой окунуться в поцелуй, забывая все плохое, что произошло вчера.
Тяжело сглотнув, я сделала шаг вперед, и Чит вскинул голову, смотря прямо на меня. Его глаза быстро обшарили мою фигуру в простыне, и я ясно увидела полыхнувший огонь там.
Он тоже желает ко мне прикоснуться.
Но едва ли это значит, что ему не хотелось бы этого с другой…
Вскинув голову, я сделала еще два шага, и остановилась прямо напротив. Подтянула простынку, и максимально холодно произнесла.
— Я хочу домой.
Чит дернулся, будто эти слова причинили ему боль.
— Солнце…
— Домой! Или я не ясно выразилась?
Слова прозвучали, будто чужие, но я не отвела взгляд. Мне нужно было показать ему, что меня нельзя просто запереть, не считаясь с моим мнением. Я хотела домой, хотела вновь чувствовать себя в безопасности.
Даже если эта безопасность заставит меня выть от боли.
— Аглая, я отправлю тебя домой, честное слово. Но сперва мы позавтракаем и поговорим. Спокойно, как взрослые люди. Идет?
Сердце болезненно сжалось от небрежного «я отправлю». А он на Землю не вернется? Или решит провести здесь отпуск до конца?
Кивнув, я с невозмутимым видом уселась в глубокое кресло. Ни за какие богатства я не вернусь обратно в кровать, где в полуобнаженном виде сидит он!
Чит чуть покачал головой, затем подошел к столику, и придвинул его ко мне. На нем уже стоял приготовленный поднос с тостами и фруктами.
— Давай сперва перекусим, — попросил он, присаживаясь рядом прямо на пол.
— Предпочитаю решать дела до приема пищи, — упрямо произнесла, стараясь на смотреть на гладкую кожу, которую, я знала, так приятно ощущать под губами.
— Аглая, я и так абсолютно безответственно относился к твоему питанию в автосервисе. Можно хотя бы в своем доме я накормлю тебя вовремя?
От того, каким тоном были сказаны эти слова, все внутри напряглось, и потянулось навстречу Читу.
Но внешне я лишь позволила себе легко кивнуть, и неспеша приступила к еде. Пусть он хоть трижды проявляет чудеса заботы и внимательности, это не перевесит вчерашнего.
— Спасибо, — спустя десять минут произнесла я, отодвигая от себя чашку с недопитым чаем.
Заметила, что сам парень даже не прикоснулся к еде. Прежде я бы обязательно настояла, чтоб он съел что-нибудь, но сейчас не стала.
Не хочет — значит, не надо. А у меня еще осталась гордость, которую хорошенько подпитывала обида.
— Ты хотел поговорить, — напомнила, так как решила, что молчание затянулось.
— Да. Я хотел попросить прощения. То, что было вчера… Я сорвался, Аглая. Я не имел права тебя трогать, и не хотел причинять боль…
— Мне не было больно.
— Физически, наверно, нет. Но я о другом.
— И о чем же?
— О том, что произошло у ребят. То, что ты услышала, и то, как я на это отреагировал. Все вместе это выглядит как какой-то бред, сам не понимаю, что на меня нашло. Аглая, солнце мое, прости меня. Обещаю, что подобного не повторится.
Минуту я молчала, взвешивая каждое слово, что собиралась сказать. И поняла, что так будет правильно. Хоть и гораздо, гораздо сложнее чем просто простить.
— За то, что было в коридоре — я тебя прощаю, Чит. Ты поддался эмоциям, и я могу это понять. Наверно, будет правильно, если скажу, что знала и раньше о твоей вспыльчивости. Я же работала с тобой, знаю, на что ты реагируешь болезненнее всего, и вполне принимала это, как часть тебя. Поэтому, да, Чит, я тебя прощаю.
— Но ведь дело совсем не в том, что было в коридоре, — не спрашивая, процедил Чит.
— Не в том, — подтвердила, склоняя голову немного ниже, — но за это я не могу тебя простить. Точнее, ты не можешь за это просить прощения, точно также, как я не могу тебя в этом винить.