Мечта о Палестине — их религия, их культ. Кроме этой мечты, у них нет ничего. Их сердца намагничены ею, как некогда сердца крестоносцев. Каждая строчка тех замечательных писем, которые я цитирую здесь, проникнута этой палестинской романтикой. Их автор — молодой офицер Вольной сионской дружины, участник экспедиции в Галлиполи. Он писал своему другу-отцу обо всем, что его волновало, а отец предоставил их мне. В них тоска по обетованной земле выразилась с удивительной силой.
«В Александрии за несколько часов до отъезда, — пишет лейтенант Беруль, — грузили на наш пароход жестянки для воды и разные приспособления для перевозки этих жестянок на мулах. При виде этих жестянок мы прямо-таки возликовали. Куда едем? Конечно, в Гаазу! Ибо где пустыня? Где нет воды? Где ее нужно подвозить на мулах? Конечно, в Палестине, в Гаазе. У всех сердце екало: Гааза, Гааза, Гааза. А когда мы приехали в Галлиполи, мои сефарды с ангельским видом спрашивали:
— Это что? Гааза, Яффа или Хайфа?»
Словом, Палестина для этих людей — центр всего мироздания; они, как лунатики, заворожены Палестиной, и стоило бы кликнуть клич, стоило бы, вместо Галлиполи, повести их в Сионскую землю, и со всего мира стеклись бы бойцы: из Америки, Италии, Швейцарии, из России, из Скандинавских стран, отовсюду. Об этом свидетельствует множество писем. Вот, напр., какое письмо получил я в июне 1915 г. от группы могилевского еврейства, после того, как в газете «Речь» была напечатана моя статья о Сионцах.
«От всего сердца просим вас написать полковнику Паттерсону, чтобы приехал к нам. Вся молодежь наша охотно поступит в его армию».
Это писано из Могилева, из Ставки! Даже там, в самом сердце российского воинства, в сгущенной русской боевой атмосфере, сидят мечтательные иностранцы и опьяняются грезами о какой-то несказанно прекрасной войне за какую-то неизреченно прекрасную землю. Они охотно умрут за Россию, но умереть за прародину — для них удесятеренное счастье.
Сидя в Могилеве, они чувствуют себя гражданами Яффы, Гаазы, Сиона!
«Для нас это не колония, а вся жизнь», — пишет о Палестине своему брату С. Беруль и требует от своих близких такой же пламенной влюбленности в нее. Отец этого горячего юноши, узнав о его вступлении в отряд, естественно, слегка заволновался — и юношу это очень задело: как смеет отец волноваться! — ведь если сын и умрет, то за Палестину! «Я понимаю еще мама, она женщина, но папа-то чего так заволновался?» — укоряет он отца в одном письме. «Признаться, мы, уходя на войну с надеждой драться за Палестину, ожидали иного от наших родителей; в частности, я ожидал иного от моего папаши. Я даже сожалел о том, что со мной нет Миши…»
Они уверены, что все им завидуют, — они искренне жалеют тех несчастных, которым не выпало на долю блаженства сразиться за Обетованную Землю!
Увы, это блаженство не выпало на долю и им. Вместо Палестины их послали в Галлиполи, и они почувствовали себя обокраденными. Весь их энтузиазм погас.
«Нас ударили обухом по голове, — пишет отцу С. Беруль. — Теперь, очевидно, не понадобилась Палестине наша кровь. Буду ждать, когда понадобится».
Теперь, после обнародования отчета официальной великобританской комиссии для исследования причин Дарданелльской неудачи, мы знаем, какая безобразная и сумбурная путаница была эта Дарданелльская кампания, и конечно она не могла вдохновлять палестинцев на какие-нибудь необыкновенные подвиги.
«Мы работаем не на себя, а на чужого хозяина!» — меланхолически писал один из них.
Но все же их работой «хозяин» остался доволен и многократно воздавал им хвалу. Когда редакция нью-йоркской газеты «День» запросила главнокомандующего десантными войсками, сэра Айана Гамильтона, хорошо ли сражается сионский отряд, главнокомандующий ответил ей так:
Евреи, из которых состоит этот отряд, были безжалостно изгнаны турками из Иерусалима и прибыли в Египет со своими семействами, изнуренные лишениями и голодом. Они образовали вольную обозную дружину для борьбы с турками, которые им ненавистны. И офицеры, и солдаты этой дружины проявили большое мужество, доставляя боевые припасы и провиант на позиции, нередко под жестоким огнем. Один из рядовых выказал особую храбрость, за которую и был представлен к награде: получил от короля медаль «За отменную службу».
Но, конечно, не того добивались эти палестинские энтузиасты.