Именно Юля предприняла тогда попытку выстроить визуальный образ группы.
— Коллектив создавался на «три рубля на сдачу», очень по-домашнему. У нас не было денег, чтобы одеть четырех здоровых мужиков. Поэтому мои размышления были очень простыми: либо одеваться так, чтобы это был свой собственный стиль (но это дорого стоит), либо найти ту одежду, в которой было бы удобно, чистенько и хорошо.
Блюзмены вызывали у нее ассоциацию с жилетками: блюз — это грусть, а жилетка — та вещь, в которую обычно плачутся (принято считать, что слово «блюз» происходит от английского to feel blue — «печалиться»). И поэтому Юля нарядила «чижей» в разноцветные жилетки и белые рубашки.
Но эта концертная «униформа», разумеется, не прижилась, и каждый в дальнейшем стал экипировать себя самостоятельно. Какое-то время Чиж играл в шелковой стильной рубашке, черной, с белыми «огурцами», и в джинсах-клёш, которые Лебединовой привезли из Турции. «Имидж мне как-то по фиг, — говорил Чиж. — Я вообще об этом не думаю. Для меня имидж дальше расклешенных брюк не идет. Но так как расклешенные брюки — это моя мечта с детства, то это уже и имиджем назвать нельзя».
Несколько лет он с удовольствием носил джинсовую рубашку без ворота, купленную для него приятелем в магазине second hand. Но со временем выяснилось, что самое удобное и практичное — футболка. Установилась даже своя рокерская норма: один концерт — одна футболка.
— После концерта она превращается в потный ком. Я ее застирываю, развешиваю, и она у меня высыхает за ночь. А если уезжаем в тот же вечер, тогда бросаю в пакет. Я беру с собой два пакета: в одном чистое белье, в другом — грязное. Под конец гастролей они перетекают... А стилиста у меня нет, я не пидор.
1995: «Коллекционер залов»
— Вас удивило, что группа так быстро стала популярной?
— Я в это верил. Я просто знал: мне есть что сказать. Вот и все.
В декабре 1994 года в Питере провели благотворительную акцию «БГ, Ю-Ю[104] и Чиж». Среди галдящей толпы, которая дожидалась начала концерта в фойе, свободно передвигались «чижи». Их не слишком узнавали: не хватали за рукав, не брали автографы и не просили «сфоткаться».
«Если кто-то собирает две тысячи человек в легендарном ДК им. Ленсовета, то следующим утром он просыпается “не такой, как вчера”», — уверяли газетчики. Но особых перемен, не считая похмелья, «чижи» поутру не ощутили. Реальные подвижки в биографии группы начались только в новом, 1995 году.
23 января «чижи» дали концерт в Театре эстрады, созданный когда-то великим Аркадием Райкиным. Этот уютный зальчик всего на 418 мест не входил в число самых престижных площадок Питера. К тому же на здешней сцене было привычнее видеть не рок-группу, а певицу у рояля или чтеца-декламатора. Но выбор Березовца пал на ТЭ совсем по другой причине. Концерт должен был ответить на актуальнейший вопрос — может ли молодая группа собрать публику хотя бы в таком крохотном зале и заработать хоть какие-то деньги.
Представляя Чижа, рок-критик Андрей Бурлака сострил со сцены: «Как не повезло эстраде — как повезло нам!» Но группе не очень-то везло. Сначала Ханутин на саунд-чеке пробил пластик на барабане, и Лебединова бросилась срочно звонить ударнику «ДДТ» Игорю Доценко: «Доца! Родной, любимый, единственный! Помоги, спаси!» Тот поймал машину и привез специальную ленту-склейку. Но вскоре случилась другая неприятность: лопнула струна на контрабасе, который Романюк специально одолжил для концерта («Это было кайфово, — говорит Чиж, — дать такого Тома Уэйтса — контрабас, аккордеон и гитара!»).
Впрочем, публика с радостью прощала своим любимцам все погрешности. Еще перед концертом, когда Чиж вышел на центральный вход, чтобы встретить приглашенных гостей, его тут же плотно обступили фэны. Разгоряченная толпа так разошлась, что снесла дверь и выбила стекло. «Я спросил у Березовца: “Это всегда у нас так проходит?” Он говорит: “В общем-то, да”. Я не знаю, хорошо это или плохо. Но, конечно же, приятно».
Порадовал и финансовый отчет: концерт не только окупил все расходы, но даже принес скромную прибыль. Этот успех был закреплен концертами в ДК Ленсовета (2042 зрительских места) и ДК им. Горького (2200).
Тем временем программный директор радиостанции «Максимум» Михаил Козырев, продолжающий симпатизировать «чижам», пригласил их на первый общенациональный рок-фестиваль «Максидром». Провести его взялись продюсеры из компании «Райс Мюзик», известные своей работой с «Наутилусом». Их союзником стал Козырев, который придумал название акции: сплав слов «максимум» и «аэродром». Концепция предполагала, что на сцену выйдут исключительно рок-н-ролльные группы, начиная от подающей надежды молодежи и заканчивая мэтрами. «Райс Мьюзик» выставил «Агату Кристи», «Максимум» — Чижа, «Браво» и «ЧайФ».