— Мы играли всё популярное, что было в советской и зарубежной эстраде, — рассказывает Климешов, руководивший бэндом. — Я тогда купил первый самопальный синтезатор, переделанный из детской музыкальной игрушки. Стала звучать более современная, живая музыка. Не такая, как в ресторане «Ока», где сидели лысые дядьки и что-то выдували на своих медных дудках. У нас собралась уникальная команда: Юра Баракин (сейчас доцент Нижегородской консерватории), скрипач Сережа Кованов, ударник Сергей Пыжов и Чиж. Первое отделение было, как правило, инструментальное. Мы играли всё, что взбредет в голову: импровизации в сторону блюза, легкой джазовки, диксиленда.
В принципе, рестораны оставались тогда единственным заповедным местом, где сквозь пальцы смотрели на западную музыку. Худсоветов не было, над душой никто не стоял — администрацию волновала только выручка. Чтобы угодить подгулявшим гостям, репертуар кабацких ансамблей представлял собой чудовищную смесь из блатняка и западных рок-хитов. Но зато там практически не звучала ужасная эстрадная «попса». К тому же под шумок можно было исполнить песни собственного сочинения.
Через ресторан прошли многие советские рок-музыканты: Алексей «Уайт» Белов и Владимир Кузьмин — в Москве, Александр Пантыкин из «Урфин Джюса» — в Свердловске, ударник «ДДТ» Игорь Доценко — в родной Калуге. (Сергей Ефимов, первый барабанщик «Круиза», вспоминал, что в кабаках он работал так, что переставал идти «парнос», заказ песен за деньги, — люди ходили в ресторан как на концерт. В конце концов начальник сказал: «Так, либо деньги делать, либо...», и Ефимову пришлось уйти.)
Правда, в ресторане Чижу, как и всем новичкам-лабухам, угрожала вполне реальная опасность «попутать Баха с Бахусом» — халявной водки вокруг было море. Но опытные товарищи объяснили: бывают «кабацкие музыканты», и бывают «старые музыканты». Но не бывает «старых кабацких музыкантов» — не доживают, спиваются.
(Если говорить об алкогольных опытах Чижа, то впервые по-настоящему он напился на первом курсе музучилища, когда ему было 16 лет (по меркам Дзержинска — довольно поздно). Оказавшись в гостях у товарища, он осушил залпом солдатскую кружку (240 граммов) самогона, занюхал бутербродом с колбасой и пошел домой. Не зацепило — вернулся и добавил еще одну. «Что было дальше, — рассказывал он, — почти не помню: например, мне говорили, что я играл “Юрайя Хип” на аккордеоне. В девять утра! В общем, был пьян три дня подряд — помню еще, что блевал. Что поделаешь — типичное отравление: пол-литра самогонки без подготовки. Самое интересное, что родители абсолютно спокойно отнеслись. Они понимали, что можно ругать, ставить в угол, не давать денег, но человек всё равно рано или поздно попробует и сам решит: надо это ему или не надо».)
Осенью вместе с ударником Чиж откочевал в «Нептун». Это был довольно дорогой ресторан, но он стоял на отшибе, и туда постоянно ходили одни «октябрята», приблатненные парни с ближней Октябрьской улицы. Вывешивать табличку «Не стреляйте в лабуха, он играет, как может!» не было нужды. Местная братва музыкантов уважала.
— Вечер за вечером постепенно со всеми знакомишься. «Ты эту песню сыграть можешь?» — «Говно-вопрос!» Естественно, разговор о «бабках» даже не заходил. Деньги делались на других людях. А эти были, по-нынешнему говоря, «крышей».
Патриарх «лабушиного цеха» Михаил Шуфутинский, отыгравший не один год в «проблемных» ресторанах Магадана и Камчатки, четко сформулировал правила поведения для кабацких музыкантов: «Не выступать, когда не спрашивают. Не садиться за стол, когда не приглашают. Не слушать то, что тебе не нужно слышать. И вообще не лезть на рожон».
Способ существования в злачных местах повлиял и на характер Чижа: «Каждый из вышеперечисленных пунктов можно отнести ко мне. Ну и плюс к тому: раз уж пришел в кабак — играй! Играй всё, что ни скажут».
Когда публика была вялой, и парнос не шел, Чиж отводил душу, исполняя пассажи на бас-гитаре или импровизации на клавишных. Гостей заведения этот table jazz[15] не беспокоил («в границах столика текла иная жизнь») — они продолжали сосредоточенно пить разбавленную водку, закусывая котлетами по-киевски и салатом оливье.
— Иногда просили: «Серега, спой: “Улица, улица, улица родная, — ах, Октябрьская улица моя!..”» Ну сыграешь пару раз, они: «Кайфово!», сидят бухают. И пока они тихонечко свои «тёрки» перетирают, я достаю талмуд с нотами: «Ребята, играем «Тен Си-Си»!»[16]
15
Фоновая музыка для еды и разговоров, которую не гнушаются исполнять в респектабельных ресторанах и на презентациях даже именитые джазмены.
16
«Переводя» с английского название группы ТЕН СИ СИ («Десять кубических сантиметров») как «10 CC», ведущий рубрики «33 1/3» «Комсомольской правды» Ю. Филинов «доказывал» духовное родство рок-музыкантов с нацистами.