— Убирайтесь вон! — крикнул старшина. — Нечего зря демаскировать. Вот позову комбата…
Но угроза не возымела никакого действия, разведчики и не думали расходиться.
— Чижик! Братцы, да это же Чижик! Челка, и нос курносый!
— И глаза, как у совенка, круглые. Чижик, ты из кино сбежала?
— Чижик, тресни Зангиева по горбатому носу! — крикнул мне старшина. — Вся компания отстанет.
Веселые парни захохотали:
— Правильно, Чижик! Бей своих, чтоб чужие боялись! Лупи нас в хвост и в гриву!
Не смеялся только Зангиев. Повернувшись в сторону старшины, он выразительно постучал себе по лбу:
— Умнык! Дыраться учишь молодого бойца. А как ты его снарядыл? — Он что-то сказал своим товарищам, и мне моментально прицепили к поясу огромный маузер в деревянной кобуре, привесили котелок с крышкой и нахлобучили на голову металлическую каску. Зангиев опять подал какую-то команду. Я не расслышала, что он сказал. И сейчас же человек двенадцать проворно встали в круг и взялись за руки. Скроив самые постные рожи, они ходили вокруг меня медленно-медленно и нарочно тонкими и жалобными голосами пели:
Пропев, исполнители так и покатились со смеху. А я не знала, плакать мне или смеяться. Всего ожидала, но только не такой встречи.
От жары, от всего пережитого я еле держалась на ногах, но невольно улыбалась — уж очень симпатичные физиономии были у моих мучителей. Видела бы это моя бабка!.. Она бы им показала проводы новобранца!..
Тут из-за кустов боярышника в сопровождении Петрова появился коренастый пожилой военный. Несмотря на жару, он был в кожаной черной куртке, застегнутой на все пуговицы, и в такой же фуражке с ярко-красной звездочкой на околыше, а на его поясном ремне висел точно такой же маузер в деревянной кобуре, как и у меня.
Зангиев шикнул вполголоса:
— Тыше! Комбат…
Комбат строго спросил:
— Зангиев, что здесь происходит?
— Молодого бойца в поход снаряжалы, — скромно ответил Зангиев. — Шутыли.
— Самое время для шуток, — так же строго сказал комбат. — А ну, марш отсюда!
Разведчиков как ветром сдуло…
Комбат неожиданно дружески улыбнулся мне:
— Ты и впрямь не подумай, что они хулиганы. Народ хороший. Они не хотели тебя обидеть.
— Я не обижаюсь.
И не стоит. Не так уж им весело, как может показаться. Дела-то наши, сама видишь, не ахти какие веселые. Отступаем… — Он помолчал, глядя мне прямо в лицо проницательными серыми глазами. — Вот что, девочка, он, — комбат кивнул в сторону Петрова, — подбросит тебя до ближайшего полустанка — и кати в тыл. Не место тебе тут.
— Мне надо не в тыл, а в штаб дивизии, к полковнику Карапетяну, — возразила я.
Комбат опять нахмурился:
— Полковнику Карапетяну не до тебя. Сегодня же уезжай, завтра может быть поздно. Слышишь, что на Шелони творится? Ну, прощай!
Петров снял с меня каску, отстегнул и бросил на траву маузер.
— Ну, кума, пошли-поехали. Время — деньги.
Еле сдерживая слезы, я уселась в кабину, с горечью сказала шоферу:
— Обманщики! В тыл я и без вас могла бы уехать… — и заплакала.
Петров насмешливо на меня покосился:
— Ну и слезомойка! Да брось ты реветь-то! Наш комбат плохого не присоветует…
Остановите машину! Я пойду в штаб пешком.
А ты знаешь ли, кума, что приказ командира — закон?
— А я пока не военная. Высаживайте! Петров, притормозив, почесал в затылке.
— Ладно. Сиди. Была не была, возьму грех на душу. Только ты меня уж не выдавай.
— Слово даю! Могила! — Я улыбнулась и вытерла слезы.
В деревне, где стоял штаб дивизии, Петров издали показал мне черного горбоносого человека:
— Вон он, полковник Карапетян.
Полковник обмахивал пилоткой смуглое лицо, его бритая голова блестела, как полированный шар.
— К нему и обращайся, да посмелее. И упаси тебя боже плакать! Ох и не любит этого полковник! Я завтра заскочу узнать. Ну, иди! — Мой доброжелатель высадил меня из машины и уехал.
Я спряталась за ближайший дом и несколько раз выглянула из-за угла. Может быть, я и решилась бы подойти к полковнику, будь он один, но начальника штаба окружало не менее пятнадцати человек. На сегодня с меня было довольно…
Я зашла в пустой дом, залезла на нетопленную печку и с наслаждением вытянулась на прохладных кирпичах.
Над самой крышей гудели самолеты и тяжело проносились снаряды. Домик вздрагивал, что-то скрипело и постукивало, но я заснула почти мгновенно.