«Почему один, кто же не вернулся?» — ломал голову Антошин, пока пилот подруливал к штабной палатке.
Вскоре из самолета вылез летчик и подошел к комэску.
— А где Чкалов?
— Как только вышли в море и разошлись на поиски, я больше Чкалова не встречал…
— А как погода?
— В море жуткая: туман, без всякой видимости.
Отпустив Леонтьева, Антошин взглянул на часы. Он уже терзался мыслью: задание не выполнил и человека угробил. Несколько раз, выйдя из палатки, он настороженно прислушивался, но, кроме шума бесконечного нудного дождя, ничего не обнаруживал. Облака ползли все ниже, задевая макушки сосен.
«Неужели сдал мотор? А может, просто врезался в корабль или в воду? Неужели убил парня?» — винил себя старый фронтовой истребитель. Он все ждал чего-то, хотя расчетное время полета Чкалова по запасам горючего уже давно истекло.
Что же делать? Придется посылать командира отряда… Но, достаточно было только взглянуть на аэродром, чтобы стало ясно: даже взлететь невозможно.
Командир эскадрильи уже собирался вызвать Павлушова, когда к нему подбежал дежурный:
— Вас срочно просят из Ораниенбаума…
С тяжелым чувством Иван Панфилович взял у телефониста трубку.
— Алло, алло! Ораниенбаум?! У телефона Антошин!
— Батя, это ты? Чкалов говорит! Слышишь?
Антошин забыл все официальности:
— Слушаю, милый, слушаю, говори!
— Нашел «Марата». Погода, Батя, хуже не придумаешь… Леонтьев вернулся?
— Да он давно дома, ты говори, милок, о себе, — торопил командир Валерия Павловича.
— А чего еще докладывать? Все в порядке, Батя. Читал на бортах надписи и, пока не нашел флагмана, боялся сбросить вымпел. Их не отличишь сейчас, где «красный», где «синий». В такую погодку все кошки серы и также корабли.
Антошин уже смеялся и все торопил:
— Ну, ну, дальше…
— Решил искать до тех пор, пока в баках останется на полет до берега, так как боялся, что вплавь я не доберусь и только насмешу моряков.
— Ну а почему ты не вернулся раньше? Где же ты сел, дорогой?
— В нескольких километрах от Ораниенбаума, прямо у берега.
— Сильно разбил машину?
— Да ну тебя, Батя, в такое-то время шутить. Присылай бензинчика с механиком, завтра прикачу, и увидишь — ни царапинки.
— Отлично! Жди, Валерий Павлович! До свидания! — заключил Антошин, впервые назвав молодого летчика но имени и отчеству в знак большого к нему уважения.
И когда затем Чкалов что-либо нарушал — устав, наставление, инструкцию, — Автошин всегда вспоминал два ярких эпизода: как Валерий выучил запускать останавливавшийся на фигурах мотор на самолете «ФД-7», и как он же нашел «Марат», и как за это Краснознаменную эскадрилью благодарило командование. Комэск записал в своем блокноте после появления героя с вынужденной посадки у Ораниенбаума на целехоньком самолете: «Чкалов в этом полете проявил все наилучшие качества боевого летчика: силу воли, настойчивость, сознание ответственности за порученное дело, умение ориентироваться в любой обстановке, отличное знание материальной части и способность взять от самолета все, что он только может дать».
В то же время Батя с досадой вспоминал колет Чкалова под мост, за что Валерию как следует попало.
А дело было так, по рассказу самого исполнителя смертельно опасного трюка.
В технике пилотирования летчиков Краснознаменной истребительной эскадрильи был серьезный пробел: большинство не умели уверенно и точно сажать свой самолет с остановленным мотором на намеченную площадку, как это в практике бывает при вынужденной посадке, из-за отказа двигателя. Летчики никак не могли освоить правильную глиссаду планирования. Комэск посоветовался с командирами отрядов и приказал: на подходе самолетов к аэродрому для посадки поставить легкие ворота, сделанные из двух тоненьких десятиметровой высоты шестов, расставленных на двадцать метров друг от друга, а сверху стянутых марлевой ленточкой. Пилот должен пройти ворота, не зацепив колесами за марлю, и приземлиться в указанной точке.
Летчики увлекались этим упражнением. Особенно хорошо выполнял его Валерий.
И вот, когда Батя был на курорте, непоседливому дотошному авиационному вольнодумщику Чкалову пришла в голову мысль: «Конечно, к этим хрупким палочкам и марлевой ленточке любой летчик подходит на самолете абсолютно спокойно, так как их нечего опасаться — вреда они не нанесут, если даже зацепишь их самолетом все сразу. Но, привыкнув психологически к такой упрощенной обстановочке, трудно сказать, как ты будешь себя вести, если вместо палочек будут каменные, массивные устои моста, а металлическая его ферма заменит марлевую веревочку…»