Членистоногое
На улице шел дождь.
Ледяные капли барабанили по запотевшему окну.
Степь, раскинувшаяся напротив придорожного кафе, скрылась в тумане. Так сразу и не подумаешь, что там бескрайнее море травы, в котором даже ветер почувствует себя одиноким.
Дождь стоял стеной, и невозможно было различить ничего дальше десяти метров. Лишь заправка и грузовики маячили темными пятнами в глубине этой сырости.
Сумрак навалился сверху серым одеялом.
Тусклые лампы над головой помигивали и тихо гудели.
Пелагея достала из рюкзака свой скетчбук и начала быстрыми штрихами делать набросок заправки, которая примыкала к кафе.
Сперва на бумаге проступили очертания трассы и бензиновых колонок. Вот вынырнула из тумана огромная туша грузовика, появился водитель в дождевике, спешащий в укрытие. Он казался древним призраком, вынырнувшим из могильника в поисках какого-нибудь завалящегося бэггинса.
Две собаки лежали под брезентовым навесом, куда были свалены мусорные мешки, старые покрышки и куски проржавевшего металлолома. Они обе были мохнатые и обросшие, словно гималайские мастифы, такие грязные, что невозможно было различить цвет их шерсти. Они грустно смотрели на дождь, пока Пелагея переносила на бумагу их силуэты.
Сделав быстрый скетч, она закрыла блокнот и отложила его на столик.
Дождь задолбал.
Она взяла вилку, потыкала тонкие блинчики, утопающие в сгущенном молоке. Еду здесь подавали в одноразовых пластиковых тарелочках. И не только еду. Горячий зеленый чай с молоком ей также выдали в пластиковом стаканчике.
Есть не хотелось.
Из динамиков старенького музыкального центра играл голимый шансоньяк, который мозг Пелагеи просто отказывался воспринимать.
На экране телевизора, стоящего на покосившейся тумбочке в углу, передавали какие-то важные новости. Какие именно? Плевать, звук все равно был вырублен.
Шум дождя просачивался внутрь, он был тоскливым фоном для всех этих разговоров, гулких смешков, шансона и звяканья посуды, доносящегося от кухни.
- Эй, девочка?
Пелагея вздрогнула.
Она на секунду была не в себе и совсем потеряла бдительность.
Дальнобойщик (кажется, его звали Семен, но Пелагее было все равно. Он просто водила, и не заслуживает более личного отношения), который согласился подбросить ее и вез от самой Читы, навис над ней, словно разбуженный посреди спячки медведь. Его глаза не предвещали ничего доброго.
- Да? Что-то случилось? - спросила Пелагея.
- Случилось, - буркнул дальнобой. - Все, маза кончилась. Извини девчушка, но мне придется здесь подзадержаться.
- Но...я, - запнулась Пелагея, нервно поправляя солнцезащитные очки. - Я могу подождать.
- Долго ждать придется, - невесело ухмыльнулся водила. - Я здесь конкретно застрял. Мне своих ждать надо, а это день или два. Прихоть начальника, не моя.
- Понятно, - тихо сказала Пелагея. - Да, несколько дней - это слишком долго. Все равно спасибо.
- Ну, окей, - дальнобойщик начал было отходить, но внезапно вернулся к ее столику. - Но если тебе вот приперло добраться побыстрее, можно договориться.
- В смысле? Это как договориться?
- Ну, ты же не глупая девчонка, подумай. Может, что надумаешь? - ухмылка водилы стала отвратительно широкой, словно его лицо начало расползаться и трещать по швам. - Ты подумай, подумай, я же пока тут. Может, договоримся как...хех, так то вряд ли тебя кто возьмет, в такую погоду, а я то могу поговорить с кем-нибудь. Такое можно устроить...но понятно, не просто так. Тем более я же тебя докинул как обещал. Могла бы как-нибудь и отблагодарить.
Пелагея промолчала. Ее лицо казалось фарфоровой маской, которая вот-вот расколется, и это заставило дальнобоя немного смутиться.
- Короче как хочешь. Бывай, - он опустил взгляд и торопливо отошел от ее столика.
Пелагея пристально посмотрела ему вслед. Она не хотела даже задумываться, какую именно “благодарность” он имел ввиду водила. Его едкий взгляд и сальные шуточки встали ей поперек горла, когда они еще пересекали Хилок. Если “благодарность” - это то, что первое пришло ей в голову, то это просто отвратительно. И со скольких он уже взял такую плату или это просто его влажная фантазия?
Она поправила очки, облизнула губы и коротко бросила ему в спину.
- Чтоб ты харю себе раскроил, свинья.
Дальнобойщик споткнулся на полу шаге, словно его ноги стали сделаны из хрупкого хвороста. Он надломился, нелепо взмахнув руками, и рухнул прямо на тумбу с музыкальным центром. Раздался сокрушительный треск. Музыка затихла.