Лес вокруг был очень тихим. Можно было сказать, что он застыл в ужасе.
Руслан наклонился вперед и прижал осьминога к щеке.
Пелагея тоже наклонилась и резким движением выхватила пистолет, заткнутый за пояс его брюк. Руслан дернулся, но она сразу же прижала дуло к его голове и нажала на курок.
Выстрел оглушил ее. Обессиленные руки чуть не оторвались от адской отдачи.
Голова Руслана, будто столкнулась с железнодорожным составом. Его отбросила назад на траву, голов треснула, словно перезрелый апельсин.
Ага, ну конечно!
Она еще раз прокрутила у себя в голове эту заманчивую картину, как будто упорно подталкивая себя вперед, но все тщетно – она даже пальцем не смогла пошевелить. Словно на все тело надели свинцовый плащ, прижимающий ее к земле.
Нет, только не сейчас. Нет, паучиха, пошевелись!
Пелагея с трудом опустила подбородок, буквально на пару сантиметров, так чтобы она могла взглянуть вниз на свои ладони. Руки казались бесформенными комьями пластмассы, которые оплавились от огня и уже успели застыть. Пелагея попробовала пошевелить пальцами – указательным, средним, безымянным…
Мизинцем.
Большим.
Бесполезно – словно кто-то пришил ей чужие руки.
Нет, нет, нет, нет, нет!
Пелагея закрыла глаза и еще раз прокрутила в голове диафильм под названием – Паучиха выхватывает пистолет и убивает Руслана. А затем каблуком превращает своего ребенка в гнойную жижу. Представила все в мельчайших деталях, так словно пережила это на самом деле.
Она открыла глаза. К сожалению, это единственное что она смогла сделать.
НЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТ
Этого не может быть! То, что случилось с ней там, в апартаментах отеля Ритц, то оцепенение, из-за которого ее оплодотворили чистым Хаосом – это просто не может повториться.
Это не правда.
Так нельзя! Это просто несправедливо, она, что впустую страдала столько времени? Это просто НЕЧЕСТНО!!!
Она тяжело задышала, внутри себя, взвыв от злобы.
- Нам нужна Красная Луна, - очнулся Руслан, не замечая ступора Пелагеи. Он поднялся на ноги и погладил осьминога у себя на руках. – Пришло твое время малыш.
Он направился к воде.
Внутри у Пелагеи порвалось все, что только могло порваться. Мир окрасился красным, кровь прилила к вискам, а сердце начало бить в грозный там-там. Руслан шел вперед, сквозь эту вязкую дымку, застлавшую ее взгляд, медленно и неотвратимо. Она видела его так отчетливо, что это причиняло боль. Его затертые грязные джинсы. Пот на руках и на затылке. Запах, его запах плывший терпкими облаками вокруг него. Его ботинки, увязающие во влажном песке.
Все замедлилось.
Пелагея увязла в воске и смотрела на мир, готовый рухнуть вниз, в пропасть.
Она поняла, что если ничего не сделает сейчас, если никак не остановит Руслана, плывшего в этом вязком бульоне, в который превратился мир вокруг паучихи, то он отпустит осьминога в воду. А там, в его родной стихии, его хрен поймаешь. Он доберется до Селенги, а затем и до Байкала. Уйдет на глубину великого озера и затаится. Надолго, на годы, на десятилетия, а может даже и на пару столетий. Сложно сказать, тут столько факторов. Он будет скрываться в холодном иле и в течениях донного песка, терпеливо и очень-очень тихо. Конечно, он будет есть – рыбу, нерп, может одиноких рыбаков, когда станет покрепче.