Наконец декан немного собрался и перешел к самому главному, к тому, из-за чего собственно и вызвал Лунькова:
— Ну, что ж, к делу, так к делу. Ты вроде бы не совсем ладил с Карповым, да? Не надо, не отвечай. Я в курсе… — сказав это, декан снова «завис».
— Ну и?.. — неопределенно спросил Луньков, когда надоело ждать продолжения. Ему захотелось нажать «reset» и перезагрузить Призорова.
— Значит так, — продолжил пришедший в себя декан, — принято решение, что ты, Алексей, возглавишь комиссию по организации похорон, поминок и разных связанных с этим дел. Возражений нет? Вот и отлично. Привлеки к делу нашу незаменимую Наталью Николаевну, она все умеет и все знает, как надо и как положено. Она у нас во всех похоронных комиссиях всегда состоит. Я тоже буду в этой комиссии, но возглавишь ее ты! Кроме траурных мероприятий, нужно подумать об издании посмертного сборника трудов Антона Михайловича. У него же остались неопубликованные работы? Вот. Деньги на это мы найдем, не проблема, а сам сборник выйдет под моей редакцией. Подготовкой издания займется Коля Латников под твоим непосредственным и чутким руководством, а я помогу. Я надеюсь, ты теперь сделаешься его руководителем, как диссертанта? — Алексей кивнул. — Вот и отлично! Антон Михайлович говорил, что Коля — дельный малый и там получится хорошая работа. Я видел некоторые его статьи, вполне на уровне, вполне. А ты-то когда свою защитишь? Докторскую? Среди народа упорные слухи ходят, что ты уже давно все написал. Так чего тянешь? Шлифуешь стиль? Пора, пора уже… Ладно, сейчас иди, у всех у нас куча дел, а вечером загляни ко мне, надо серьезно поговорить. Я позвоню.
Выходя от декана, Алексей Викторович прибывал в полной растерянности. Он не знал, что подумать и не мог даже предположить, о чем еще собирался с ним говорить декан.
Газета «Московский Боголюбец» («МБ») писала на другой день:
В среду стало известно о смерти известного ученого-историка с мировым именем, профессора Антона Михайловича Карпова. Как сообщили корреспонденту «МБ», ученый был найден мертвым накануне вечером в сквере Тверского бульвара, через который возвращался домой.
По одной из версий, неустановленные лица избили и ограбили его. Профессор не выдержал, и скончался от кровоизлияния в мозг прямо на лавочке. По другой версии, что придерживаются правоохранительные органы, гибель Карпова не имела насильственных причин, а обокрали его уже после смерти. Официально в университете подтверждают лишь сам факт смерти профессора: говорить о причинах и обстоятельствах гибели в пресс-службе отказываются до получения результатов экспертизы. «Сегодня в ректорат должны прийти данные экспертизы и заключение правоохранительных органов о причинах смерти Антона Михайловича», — сообщил заведующий Кафедрой истории управления Московского гуманитарно-исторического университета, доцент Алексей Луньков. Сотрудник университета сообщил, что Карпова ограбили: на нем не оказалось ботинок, пропал мобильный телефон, но документы были в наличии. По его словам при осмотре тела судмедэксперты обнаружили на голове убитого следы похожие на ушибы.
Поскольку судмедэксперты так и не дали четкого заключения по поводу этих следов, в сводке происшествий гибель Антона Карпова проходит не как «убийство», а как «скоропостижная смерть». По данным источника «МБ» в органах внутренних дел, тело семидесятилетнего профессора обнаружили на лавочке в сквере Тверского бульвара около 20 часов. «Сведения об ограблении и тем более убийстве Антона Карпова не соответствуют действительности», — заявила позже пресс-секретарь московского ГУВД. По словам пресс-секретаря, тело Карпова обнаружили случайно — прохожий заметил, что хорошо одетый пожилой гражданин сидит без ботинок. Прохожий подошел и тронул старика за плечо, после чего, сидящий завалился набок. Вызвав милицию, неизвестный исчез. При покойном не оказалось никаких вещей, но не обнаружилось и следов насилия на теле умершего. «Судмедэксперты подтвердили, что никаких ушибов, ссадин, кровоподтеков и других признаков насильственной смерти нет, — добавила пресс-секретарь. — Единственное, что насторожило оперативников и медиков, это отсутствие обуви: погибший оказался разут. Но раз ограбления не было, это может означать лишь одно: кто-то из недобросовестных прохожих воспользовался ситуацией».
В Московском Гуманитарно-историческом Университете, где работал Антон Карпов, также считают, что фактором смерти ученого мог послужить геморрагический инсульт. «Правоохранительные органы первоначально нам заявили, что Антон Михайлович скончался от кровоизлияния в мозг. — Только потом мы узнали, что он был ограблен и проводится проверка», — рассказала корреспонденту «МБ» сотрудница университета. Она также добавила, что на четверг на 10.00 назначено отпевание Карпова в московском храме Святителя Николая в Кадашах (1-й Кадашевский пер., 5/10).
Антон Михайлович Карпов родился в 1938 году в Петербурге. Блестяще окончил филологический факультет Ленинградского государственного университета, в 1967 году защитил кандидатскую диссертацию, а 1981 году получил степень доктора исторических наук. С 1988 — профессор. В 1990 стал заведовать Кафедрой мертвых языков исторического факультета Ленинградского Историко-Архивного института. С 1996 — профессор МосГИУ, параллельно читал лекции в других вузах. Был членом Мальтийского научного общества, специального научного совета при Институте европейской истории общества Макса Планка (Франкфурт-на-Майне), профессором Тюбингенского университета.
Область научных интересов профессора была необыкновенно широка. Историческая семиотика (наука, изучающая историю знаков и знаковых систем), а также история западноевропейской культуры, общественно-политической мысли, история Католической Церкви, история Инквизиции, история Европейского Средневековья и средневековая юриспруденция. Основные труды: «Повседневность в европейской мифологии»(1974), «Историческая семиотика Средневековья»(1981), «История инквизиции и Ренессанс» (1990), «Семиотика религиозных представлений»(1999), а также серия университетских учебников и множество научных статей. Число печатных трудов Антона Михайловича превышает две с половиной сотни.
С кончиной Антона Михайловича наука и культура понесли тяжелую утрату, но память, которую он оставил о себе, всегда будет светлой и останется жить в его трудах и делах его учеников.
Луньков не знал, да и не мог знать, что в то время, пока он «парился» на опознании в морге, в кабинет его непосредственного начальника постучалась молодая брюнетка.
— К вам можно? Здравствуйте, Сергей Олегович, — совершенно спокойно произнесла девушка, входя в кабинет декана. — Я ученица Антона Михайловича.
— Здравствуйте. Вы не с нашего факультета? Я вас что-то не припоминаю… — маленькие глазки Призорова так и ощупывали красивую фигуру девушки.
— Нет, я из другого ВУЗа, — она слегка опустила голову. — Антон Михайлович вел у нас спецкурс исторической семиотики.
— Да? Я и не знал, представьте себе. Видите, какая у нас с вами беда приключилась… Так что вы хотели?
— Можно с вами поговорить? Дело важное.
Сергей Олегович слегка усмехнулся, обнажая заметно пожелтевшие от табачного дыма зубы.
— Отчего же нет? Вот садитесь на диван, и давайте поговорим, — охотно согласился декан. Чувствовалось, что у него имеется богатый опыт общения с красивыми молодыми студентками, обращавшимися к нему с просьбами.
Девушка свободно расположилась на черном кожаном диване, что стоял у стены, положив ногу на ногу. Черные кожаные джинсы выгодно облепляли ее ниже пояса.
— Понимаете, какое дело… — брюнетка на секунду замялась, словно подбирая слова, — проблема в том, что незадолго до своей смерти, Антон Михайлович взял у меня для изучения некоторые материалы. Это семейные реликвии, имеющие к тому же высокую материальную ценность. Я понимаю, сейчас не время, похороны, и вообще не до того, но я бы хотела получить свои вещи назад. А то мало ли… затеряются, попадут не в те руки… Всякое может случиться. А насколько я знаю, он завещал все свое имущество факультету. Не кафедре и не университету, а именно факультету.