Избегая ледника, который во время подъема своими небезопасными препятствиями отнял у нас много сил, мы шли по морене к базовому лагерю швейцарцев.
Лагерь был пуст: все участники, кроме одного пожилого шерпа, находились на Чо-Ойю. Мы вспомнили этот далекий и трудный путь; вспомнили, как изнурительно доставлять тяжелый груз к точке, от которой уже без груза – только на свою ответственность, можно делать попытку выйти на высшую точку. Сейчас мы не завидовали швейцарцам.
Пожилой шерп, друг Пазанга, пригласил нас на чашку кофе. Видимо, он был поваром экспедиции, так как кофе был крепким и очень вкусным. Мы уселись между теплыми скалами, защищавшими нас от ветра. Шерпы беседовали на своем языке, и мы ничего не могли понять.
Я спрашивал себя: «Как обстоит дело с лояльностью пожилого шерпа?» Радуется ли этот повар, который уже не может подняться на вершину, успехам Пазанга?
Может быть, он пожелал этого своим швейцарским сагибам?»
Оба разговаривали серьезно и по-деловому. Возможно, они обменивались мнениями о стоимости соли в Дарджилинге и о преимуществах и недостатках швейцарских и австрийских палаток. Их мировоззрение базировалось на древней мудрости Азии и на вере или суеверии Гималаев и было теперь расширено опытом экспедиций, их различными характерами и образцами снаряжения. Они, вероятно, убеждены, что все люди «с другой стороны моря» являются фанатичными альпинистами. Англичане – по-деловому немногословные; французы и южноамериканцы – быстрые и много говорящие, «первоклассные люди гор», как о них говорят шерпы, и все стремятся к высочайшим вершинам.
Весь мир можно разделить на страны, в которых изготовляют хорошие палатки и консервы, и на страны, чьи палатки не устояли в пургу и консервы нельзя было сравнить с кашей из цзамбы. Иногда мне хотелось услышать от Пазанга и Аджибы, какие страны, по их мнению, являются большими и могущественными и какие они считают порядочными. Но они были весьма воздержаны – ведь они не знали, из каких стран придут экспедиции в будущем году, и не хотели никому бросать упреков.
После длительного отдыха мы покинули базовый лагерь швейцарцев и направились к своему. Снова мы шли по моренам, и ледникам. И как путь не был прост, нам приходилось быть все время начеку, чтобы не попасть в ледопад или не сделать слишком больших обходов. Скоро я далеко отстал от Пазанга и Сеппа. Утомление двух последних лет, проведенных в очень напряженных путешествиях и их подготовке, сейчас начало сказываться, и я безвольно отдался в его объятия. Мы окончили путешествие, и теперь мне дозволено быть усталым.
Опираясь на две лыжные палки, я медленно тащился по леднику, и если бы Сепп не ожидал меня у поворота, чтобы показать путь к новому месту базового лагеря, установленному шерпами значительно ниже прежнего, я бы, конечно, заблудился. Гельмут, который хотел использовать последний день пребывания около Чо-Ойю для научных наблюдений, вернулся в базовый лагерь очень поздно, ориентируясь на крики и свет карманных фонарей шерпов.
Отсюда мы еще раз увидели Чо-Ойю во всем ее величии. Как это нам пришлось раньше почувствовать самим, так и сегодня с ее склонов к ясному синему небу тянулись длинные снежные флажки. Вершина выглядела грозной и далекой. Мы с трудом представили себе, что всего несколько дней прошло с тех пор, как мы стояли там, на вершине.
Но об этом мы думали не долго. Анг Ньима собирался варить ногу яка. Мы были голодны, а замороженное мясо выглядело очень аппетитно. Прежде чем Анг Ньима успел положить его в кастрюлю, мы взяли кусок сырого мяса из его рук. Мясо было вкусным и хрустело на зубах. Я думаю, что Сепп, Пазанг и я съели всю ногу. Мы простили якам их упрямый и своевольный нрав, уж очень они вкусные.
Анг Ньима никак не мог решить – следует ли ему радоваться нашему аппетиту или плакать от того, что мы не даем ему времени для приготовления. После того, как мы съели дополнительно еще по нескольку солидных «якштексов», он помирился с нами, и дружба была восстановлена.
Последний взгляд на Чо-Ойю! Завтра горы Нангпа-Ла встанут между нами, и мы больше не увидим ее. На уровне нашего лагеря IV (примерно на высоте 7000 метров) была видна маленькая точка – один из швейцарцев, видимо, Ламбер. Казалось, что он стоит без движения, но мы легко могли себе представить, какая тяжелая борьба идет за каждый метр высоты и как ветер затрудняет его движение. Он нам казался захватчиком, вторгшимся в тот мир, где людям нечего делать. Мы почти совсем забыли, что несколько дней назад делали то же самое.
Пемба Бутар, посланный нами вперед для того, чтобы отнести наше сообщение на армейский пост, имел еще задание нанять в Марлунге или Тхами нужное количество носильщиков. Они должны выйти за нашими грузами нам навстречу. Мы взяли с собой только самое необходимое на два-три дня пути, с грузами остался Анг Ньима.
Налегке, мы с удовольствием шли через Нангпа-Ла. Был хороший безоблачный день, и горы сияли в ярком солнечном свете. Караван швейцарцев, транспортировавших свои грузы в основном на яках, оставил в снегу глубокую траншею, похожую на грязную асфальтовую дорогу.
По нижней части ледника идти было неприятно. Солнце последних недель растопило весь снег и оголило лед. Так как большинство из нас шло без кошек, пришлось чрезвычайно осторожно проходить это кляузное место.
На морене мы встретили носильщиков, направленных к нам Пемба Бутаром. Это была очень разнородная группа, состоящая в основном из женщин. Мы отдохнули вместе с ними, и вся группа выглядела, как веселая воскресная компания.
Носильщики принесли с собой продукты из деревни. С типичной для шерпов гостеприимностью они предложили нам вареный мороженый картофель, цзамбу и сырое мясо. В кувшинах они принесли чанг и водку и, видимо, решили не нести дальше весь этот груз. Все снова и снова они наливали нам кружки. Цветные юбки и фартуки шерпани переливались яркими красками, лица, опаленные солнцем почти до черна, сияли жизнерадостностью.
Но все же настала пора расставания. Носильщики хотели дойти сегодня до базового лагеря, мы – до хижин Лунак.
Женщины дали нам на прощанье последние картофелины, мы позволили себе еще глоток чанга и снова тронулись в путь.
Лунак со своими полуразрушенными хижинами показалась нам высшей цивилизацией. Шерпы, идя вверх, при подходе к деревне предусмотрительно спрятали дрова среди камней. Теперь мы могли наслаждаться комфортом и пить чай в дымном помещении.
Мы спали в палатках, установленных не среди скал и льда, как это было в течение последних нескольких недель, а на мягкой траве. Ночью было так тепло, что мы впервые после четырех недель спали раздетыми. Опухоль на моих руках уменьшилась, и они болели меньше. С раздеванием я справлялся сам.
Следующий день был незабываемо красив и приятен. Утром нам пришлось пройти еще несколько морен, но потом путь шел по альпийским лугам. В свое время, когда мы попали на них после тропических долин, они показались нам бедными и скудными. Но теперь, после четырех недель жизни во льдах Чо-Ойю, эти луга со своими маленькими яркими цветами, нежно-зеленой травой, птичками и жужжащими насекомыми показались бурными проявлениями жизни.
Сепп от избытка энергии поднялся на крутой склон, чтобы снять Чо-Ойю с юга. Его ярко-красный свитер выглядел цветком на зеленом фоне.
В Марлунге мы хотели остановиться на отдых, и шерпы делали к этому соответствующие приготовления. Они все делали несколько в тайне, примерно так, как это делается ко дню рождения детей. Кажется, в одном из домов нас должен был ожидать праздничный обед – может быть, и яички. Об этом должен был позаботиться Пемба Бутар. Но по какой-то причине этот дом был закрыт на замок, а около других тоже никого не было. Шерпы несколько раз звали отсутствующих хозяев, удивленно пожимали плечами. Нам пришлось продолжить путь до Тхами.