— Ненавижу, — прошелестел почти беззвучный шепот, и, оглянувшись, я увидела двух последующих Алешиных жен с совершенно одинаковыми напряженными взглядами. Ну, вы знаете этот взгляд, именно таким смотрят мыши на сытых кошек. Там читалась надежда, что в этот раз хищник пройдет мимо.
Кто из них шелестел ненавистью, я не разобрала, но подозревала, что могли обе. В унисон, так сказать.
— Алешенька, — торжественно и громогласно воскликнула Римма Викторовна, и я принялась отступать назад.
Муж мой слабо трепыхнулся, вытянулся в струнку и замер, не моргая.
За богиней следовали два красивых пажа, которые едва не сгибались под тяжестью корзины цветов.
Я сделала еще шаг к служебному выходу, немного запуталась в пыльной портьере, сверкающий и скользкий мрамор под ногами сменился потертым ковролином, а простор зала — узким коридором.
— Милая моя, — уборщица в синем халате посторонилась, пропуская меня вниз, ее метелка вскинулась, отдавая честь. — Вот кабы я сорок лет назад деру от своего Васьки дала, глядишь, и состоялась бы как личность!
Хохотнув, я отсалютовала ей в ответ и выскочила в душноту июньского дня. Вся толчея и многолюдность осталась у центрального входа, а у черного пели птички и буйствовала сирень. Утопая шпильками в траве, я добралась до кособокой скамейки в густой тени, с трудом согнула себя в сидячее положение под хруст стекляруса и достала из кружевной сумочки единственную вещь, которую взяла сегодня с собой.
У меня не было при себе ключей, мобильника, денег, карт или помады — все это просто не поместилось бы в крохотном клатче.
Зато у меня была миниатюрная колода Таро — та самая, которую мы всегда брали с собой в путешествия. На море мы ездили поездом, и бабушка всенепременно покупала два нижних места, и дребезжали стаканы в подстаканниках, и неторопливо плыли березы за окном, и пахло горячим железом, пылью и пирожками, и бегали по вагону какие-то дети, а мы читали Жюля Верна и мечтали о приключениях.
Колода была совсем потрепанной, на месте проплешин бабушка пририсовывала что-то свое. Так, у Шута вместо собаки появилась кошка, а Повешенный болтался на лиане, а не веревке.
Я любила эту колоду той грустной любовью, с которой всегда прикасаешься к утраченному прошлому.
Привычно уколовшись о глухую тоску, я согрела карты ладонями и вспомнила плюшевого Антона с лезвиями под шкуркой.
Ну что, мил человек, давай посмотрим, отчего ты так меня царапаешь и беспокоишь.
Король мечей — ну, кто бы сомневался. Решительный, расчетливый и хладнокровный циник, ха. Скажите что-нибудь новое.
А дальше началась полная чертовщина.
Колесо фортуны — снова. Дьявол — снова.
Судьба и судьбоносная страсть.
Предсказания, приведшие меня к замужеству.
Я застыла, как громом пораженная. Вытянула новую карту осторожно, словно ядовитую змею.
Ну надо же!
Тайные свидания и роман, скрытый от посторонних глаз.
Измены — бац!
Ссоры, разбитое сердце, бессонница, страдания.
Мамочки, а что-нибудь хорошее этого беднягу вообще ждет впереди?
Получите-распишитесь: Верховная жрица.
Тут новая страшная мысль пронзила меня будто электрическим разрядом.
А не я ли прохожу в жрицах?
Не может же быть такого, чтобы карты так повторяли друг друга — и в моем раскладе, и в раскладе Антона.
Медленно я вытащила ответ на этот вопрос: карта Влюбленные.
Контрольный.
В голову.
— Плохие новости? — раздался мягкий голос над моей головой.
— Отвратительные, — меланхолично согласилась я, разглядывая разложенные по скамейке карты.
Глава 2
Я не любила классических раскладов и строгих схем, поэтому карты были рассыпаны по скамейке несколько хаотично.
Но в этом хаосе проступала очень ясная картина.
И она мне категорически не нравилась.
И беда была не в том, что, судя по всему, впереди меня ждала порочная, тайная и болезненная интрижка с младшим братом моего мужа.
Не в том, что он был гробовщиком.
Не в том, что я вышла замуж только полчаса назад.
И не в том, что все это было сложно, аморально и явно грозило миллиардом проблем.
Меня вовсе не пугал внезапно открывшийся портал прямиком внутрь турецкого сериала, где страсти кипят, а в финале все эпично умирают.
В конце концов, жизнь нам дана для ошибок, страдашек и множества самых разных вещей, о которых мы начинаем жалеть сразу после того, как их совершили.
Нет, нет, все это могло бы придать рутине некоторой перчинки. Ну, знаете, рыдать потом, заламывая руки, и втайне гордиться собой: ух, какая же я оторва! Ух, какая развратница!
Но с чем невозможно было смириться — это с тем, что злющая судьба упорно подсовывала мне представителя Мечей. И не просто кого-то там, а целого короля.
Вот что было самым отвратительным.
Не в масть, сказала бы бабушка, заядлая картежница.
Поймите меня правильно, я не делю мужчин на первый сорт и второй… Хотя ладно уж, немножко делю. Мои фавориты — добродушные эмоциональные Кубки, я даже вышла за одного из них замуж, видите, насколько они мне нравятся? Или полные огня жизнелюбы Жезлы. Но никак не трудолюбивые прижимистые Пентакли, и никогда, слышите, никогда-никогда не расчетливые интеллектуалы-Мечи.
Ну покажите мне хоть одну нормальную женщину, добровольно выбравшую бы холодного бизнесмена, чьи решения всегда подчинены разуму, а не чувствам?
Но постойте, постойте — заволнуются сейчас впечатлительные дамочки, — а как же мистер Дарси и множество других книжных героев, черствых снаружи и трепетных внутри?
Знаете что — мой им ответ, — я не какой-то там археолог или кладоискатель, чтобы раскапывать слои отстраненности в поисках истинного «я» мужчины.
Мне подавайте тех, кто будет вести себя приятно и мило, без всякого там… сарказма.
Хуже нет людей, которые то и дело пытаются тебя уколоть — и все ради того, чтобы покрасоваться перед другими или самим собой. Или просто изобразить из себя человека, которого социальные условности не касаются. Он слишком исключительный, понимаете, чтобы вести себя вежливо.
— Кхм. Кхм.
Ах, да.
Задумалась.
Подняв глаза, я мрачно уставилась на стоявшего передо мной Антона. Ну разумеется! Кто еще мог последовать за чужой невестой в кусты, как не будущий прелюбодей? Вот гад, вы только подумайте! Обхаживать жену родного брата — это как-то совсем не по-людски. «Зенки твои бесстыжие», — вот что сказала бы такому бабуля, взяла бы метелку да и погнала его с крыльца. Но, разумеется, оставила бы открытой заднюю калитку. Потому что женщины нашей семьи не спорят с судьбой, а принимают ее дары с благодарностью.
— Да? — недружелюбно отозвалась я, изо всех сил делая вид, что нет ничего более нормального для невесты, чем сидеть в гордом одиночестве на скамейке в кустах.
— Мирослава Мироновна, у вас все в порядке? — осторожно спросил мой будущий соблазнитель.
— А что это ты, Антошечка, мне «выкаешь», — немедленно и совершенно неожиданно для себя оскорбилась я, — а что это ты ко мне по отчеству? Мы же с тобой все-таки родственники, а не всякие там… официальные лица.
— Ну, — философски отозвался он, — с Лехиными женами заранее не угадаешь. Попробовал бы я Римме Викторовне тыкнуть, так страшно представить, какая участь меня бы настигла. Возможно, меня бы даже отлучили из их дома, и где бы тогда богемная публика пыталась залезть в мои карманы?
— Римма Викторовна — богиня, — задумчиво проговорила я, вспоминая сияние первой жены своего мужа, — после нее была тихоня, а потом — интеллектуалка. Интересно, какой супругой стану я?
«Неверной», — немедленно шепнул мне внутренний голос, и я закатила глаза.
Застыла, глядя на колоду в своих руках.