И вот теперь стало стыдно перед мамой. Так её огорчила. Даже не просто огорчила, а ужасно расстроила, испугала, убила!
Но разве можно было удержаться и не сбежать? Находясь в одном городе, где выступает любимая группа, не воспользоваться возможностью и не прийти туда?
На сцене же был Алекс. Мой Алекс. Ладно, этот парень совсем не мой. Но, думалось, мы неплохо общаемся. Ну, как общаемся. По крайней мере, я его видела издалека пару дней назад.
До прихода родителей оставалось два часа. Чтобы хоть как-то загладить вину, решила приготовить ужин. Жареная картошка и салат с огурцами и помидорами.
Да уж, готовить к шестнадцати годам я так и не научилась. Салат пересолила, картошку пережарила. Хотя брат, когда попробовал, сказал, что все очень вкусно. Но это Ромка: ему все равно, что закидывать в желудок. Главное, чтобы съедобное и побольше.
От родителей услышала лишь сухое «спасибо» и бесконечный поток нотаций по поводу моего проступка. Опустила голову и почти через слово просила прощения. Искренне. Держалась молодцом: даже не плакала. Пока мне не вынесли вердикт: все оставшееся время каникул никаких гулянок с друзьями. Прямо вообще никаких. Только четыре стены, английский и редкие выходы в магазин.
–Но это же почти два месяца! – воскликнула в ужасе.
–И это для твоей же пользы, – папа сделал глоток чая.
–Я виновата и достойна наказания. Но сидеть дома два месяца из-за одного вечера – это слишком жестоко. Может, хотя бы до конца июля? – умоляла со слезами на глазах.
–Ты ещё будешь со мной торговаться? – стук кулаком по столу. Подпрыгивание посуды, и капельки чая вне кружек.
Вздрогнула и поежилась, будто в квартире невероятно холодно. Ромка и мама молчали и переводили взгляд с меня на папу. И папа больше не проронил ни звука, а лишь сурово смотрел на меня, утирающую кулаком слезинки.
Поспешила доесть и собралась было улизнуть в свою комнату, как остановило папино:
–А посуда?
Грустно поплелась к раковине, где ожидала гора грязных тарелок, вилки и сковородка. Чувствовала себя отвратительно. Ещё и эта новость про папу не давала покоя. Что он вынес из дома и продал на этот раз? Меня наказывает, а сам-то! А мама? Почему за все время не сказала ни слова? Обычно же всегда заступается, как бы я ни провинилась. А сейчас вела себя так, как будто ей все равно. Ладно, Ромка. Он никогда не был на моей стороне. Но мамочка!
–Кружки не забудь почистить, – мамин голос такой чужой и холодный.
Наконец, захлопнула за собой дверь комнаты. Решила посмотреть какой-нибудь фильм, чтобы отвлечься от мыслей о предстоящих весёлых деньках в обнимку с английским. Родители хотят сделать из меня великого англичанина и засунуть на лингвистический. Им плевать, что не дружу с языками. Русский, конечно, не в счёт. Даже стихи пишу, немножко. Но на филологии тоже себя не вижу. Моя мечта – это театральный. Хоть мамочка с папочкой и говорят, что это глупо и несерьёзно.
Только сейчас обнаружила, что ноутбука нигде нет. Надеюсь, его отдали мастеру, чтобы переустановить Винду. Давно просила об этом. Ещё с весны.
–Мам, а где мой ноут? – зашла в зал, где родители смотрели телевизор.
Ну, как родители. Папа. Мама же читала. Видимо, она до сих пор на нервах. Когда переживает из-за чего-то, всегда открывает книгу. Это помогает ей успокоиться.
–Это ты у папы спроси, – оторвалась от «451 градуса по фаренгейту» и укоризненно посмотрела на отца.
–Пап? Папа? – встала рядом с креслом, где он сидел. И ухом не повел. Будто бы не к нему обращаюсь.
Тогда загородила собой телевизор и повторила вопрос.
–Элина, отойди от телевизора. Ты не стеклянная, – все, что услышала в ответ.
Элина. Ненавижу, когда меня называют полным именем. Звучит мерзко и по-дурацки.
–Да, продал он твой ноутбук, – отозвалась мама. Спокойно так. Будто бы совершенно нормально забирать и продавать без спроса чужие вещи.
–Это правда?
Кивнул.
–Элина, ну, отойди, я кого попросил?
Элина, отойди! Он лишил меня компьютера, а я отойди. И даже никогда не извиниться. И этот человек – мой отец. Ужасно! Почему родителей не выбирают?
–По какому праву ты распоряжаешься моими вещами? – топнула ногой. Так, что покачнулась статуэтка на маленьком столике рядом.
–Не топай мне здесь! Что за поведение? – перешёл на крик.
–Это у тебя что за поведение? Ты меня наказываешь, а сам! Слово свое не держишь, и вообще! Знаешь, что? Плевала я на твои запреты. Буду ходить, куда захочу и с кем захочу! – настолько громко, что, кажется, сорвала голос.
–Как ты разговариваешь с отцом? – встал с кресла и медленно пошёл на меня, сжимая кулаки. Его глаза налились кровью.