К тому времени в доме появился еще один житель: племянник вора, мой ровесник. Севка был симпатичным парнем, башковитым, и, к нашему с Ленчиком счастьем, полным отморозком. Мы очень быстро сдружились, проводя все свободное время вместе. Благодаря Башке, как прозвал его Лысый, я смогла поступить в институт и держаться там на плаву, хотя учеба меня мало волновала, а вот криминальная жизнь города – очень даже.
Однажды Толстяку понадобился человек, способный без дрожи в руке выбить из свидетеля нужную информацию. Он обратился к Лысому, я навязалась следом, всеми правдами и неправдами уговаривая Ленчика взять меня с собой.
В доме не должно было быть никого, кроме мужика, но дверь открыла его молодая жена. Лысый растерялся, сделал шаг назад. В руке у него была бита; женщина перевела недоумевающий взгляд вниз и собралась кричать. Я понимала, что если сейчас мы допустим шум и не возьмем свидетеля, Толстяк оторвет голову моему телохранителю, и вовсе не факт, что позже ситуацию удастся исправить.
Наверное, потому я действовала решительно: за мгновения до того, как крик сорвался бы с губ брюнетки, я врезала ей коротким ударом в нос, а следом схватила за шею, надавливая на сонную артерию. Миг - и ее тело обмякло в моих руках, а Лысый, наконец, начал ориентироваться в обстоятельствах. Пока я определяла жену в ванной, раздумывая, не задохнется ли она, если засунуть в рот кляп, , Ленчик уже ломал пальцы хозяину квартиры, чтобы быстрее найти общий язык.
В тот вечер я чувствовала себя полным отморозком и понимала – это мне нравится. По возвращению домой Лысый отправился отчитываться Дато, а я забежала в комнату Башки, чтобы рассказать ему, чем мы занимались.
- В следующий раз возьмите меня с собой, - тихо попросил он, сверкая глазами за стеклами очков. Я улыбнулась, пожимая руку, и тут в комнату ворвался Дато. Мне казалось, что его сейчас инфаркт хватит: лицо посерело, он, словно задыхаясь, дёрнул воротник, рывком расстегивая рубашку, и засипел на грузинском:
- Ах ты, дрянь! -
В общем, нам троим досталось тогда не мало, Чантурия кричал, топал ногами и крушил все, что попадалось ему под руки, особенно зверствуя при виде моего лица и не наблюдая там ни капли покаяния.
- Крестный, - пыталась урезонить я его. – Что ты кричишь? Подумаешь, сломала бабе нос. Зато узнали все, что требовалось.
- Не для того я тебя приютил, чтобы ты наравне с мужиками в эти дела лезла! – наконец, выдал он и ушел. Неделю Дато не разговаривал со мной; еще полгода понадобилось, чтобы убедить грузинского авторитета, что я способна не только постоять за себя, но и быть полезной, а еще через пару лет нас троих – меня, Ленчика и Севку, - стали называть Похоронной командой, придурками и отморозками, а я получила новое прозвище – Чокнутая, которое подходило мне просто идеально.
Те годы были лучшими временами в моей жизни: нас боялись и уважали, а мы вели безбашенную жизнь, сорили деньгами, устраивали кутежи и верили, что сам черт нам не брат.
И конечно, все это, как обычно водится, кончилось. Резко, неожиданно, вместе со смертью крестного. Точнее – с его убийством.
- За нами «хвост», - голос Володи заставил вздрогнуть от неожиданности. Делая вид, что потягиваюсь, я выпрямила сидение и посмотрела в боковое зеркало. Почти не скрываясь, за нами ехал китайский внедорожник, утром дожидавшийся меня возле подъезда. Точнее – Наташу, но раз уж мы с ней были так поразительно похожи, как утверждал Кот, то роли это не играло.
- Давно?
- Минут десять.
Я оглянулась по сторонам, чтобы сориентироваться и хмыкнула. Мы выехали из города в другом направлении, и чтобы свернуть на нужную трассу пришлось делать крюк по объездной. Фактически, отдалиться далеко не успели, а вот ребятки воспользовались коротким маршрутом, а поскольку в конечный пункт назначения вела одна дорога, на ней мы и встретились.