Левая рука.
Пальцы сжались в кулак, ногти упёрлись в ладонь и причинили ему боль радости за дееспособность. То же самое он попытался сделать с правой рукой. Но ничего не почувствовал! Ещё раз… Результат тот же. Максим попытался сжать и разжать пальцы ног. Левая сторона реагировала на команды, но не правая. Все попытки хотя бы привстать, не увенчались успехом. Он только поёрзал по кровати и всё. В горле пересохло, очень хотелось пить. Та капельница, что сейчас вливала в травмированное тело живительную жидкость, не утоляла жажду.
Максим попытался привлечь внимание медсестры, которая суетилась в соседнем боксе. Посмотрев через стеклянную перегородку, он с надеждой подумал, что разделяет палату интенсивной терапии с водителем Камаза. Мысль, что водитель тоже выжил, грела душу.
Вскоре медсестра его заметила и подошла.
- Как Вы себя чувствуете? – спросила она.
- Живой, и слава Богу, – плохо выговаривая слова, произнёс Максим. – А как другой водитель, жив?
- Жив. Он отделался несколькими царапинами, но сейчас лежит в четвёртой больнице в кардиологии. У него был сердечный приступ, он потерял управление машиной, не смог вовремя затормозить и спровоцировал столкновение с Вами. После аварии именно он вызвал помощь.
- Вы так хорошо осведомлены о случившемся?
- Максим Геннадьевич, а как же иначе, Вы же нам не чужой.
Максим внимательней посмотрел на медсестру и признал в ней знакомое лицо.
- Кажется, Вас зовут Вера? – тихо спросил он.
- Да, – улыбнулась Вера.
- Как давно я тут? И какие у меня повреждения? Я плохо чувствую правую сторону.
- Вы у нас двое суток. После аварии Вас увезли в четвёртую, но потом, благодаря стараниям Вашего отца и нашего главврача, Вас привезли к нам. А на все вопросы относительно вашего здоровья Вам ответит Олег Юрьевич.
- Вера! – требовательно остановил Максим начинающую отходить от него медсестру. – Я должен знать. Ответь, всё так серьёзно?
Она остановилась, повернулась к нему, сделала пару шагов к кровати и поправила одеяло.
- Вам, наверное, холодно. Я ещё одно одеяло принесу. Извините, мне нужно оповестить Олега Юрьевича и Вашего отца, что Вы пришли в сознание.
Через секунду она скрылась в коридоре. Глаза стали наливаться свинцом и Максим вновь провалился в небытие.
***
Спустя несколько недель он уже не вспоминал ту короткую встречу с Верой, которая лишила его надежды на скорое выздоровление. Максим в результате аварии сильно повредил тазобедренный сустав. Который, благодаря сложной операции был заменён на имплантат. Однако в данный момент Максим даже ходить не мог. Всё передвижения осуществлялись им с помощью инвалидной коляски, в которую он попадал благодаря помощи отца или медсёстёр. К тому же, переломанная, всё ещё загипсованная правая рука дополнительной обузой легла на процесс его выздоровления.
Но ключевое слово было - выздоровление.
Именно ради него были брошены все силы и возможности отца Максима. От самого Максима требовалось только не унывать и ждать. Но ждать чего? Рука срасталась плохо. Раздробленные кости лишили кисть былой ловкости. Максим не мог писать или держать ложку в правой руке. Очень скоро отпала необходимость орудовать кухонными приборами. Максим, осознав, что потерял профессию, приобрёл депрессию и лишился аппетита. От чего начал терять в весе. Что так же осложняло процесс выздоровления.
Когда его выписали из больницы, он немного приободрился, но только до того момента, пока не принял тяжёлое решение. Он посчитал, что в инвалидном кресле, без достойной работы, он утратил статус Мужчины в полной мере этого слова. А стало быть, теперь не имеет права добиваться любимой женщины. Он даже запретил себе думать о ней. И отгонял мысли о Валерии, словно боялся мучительно и болезненно обжечься об них.
Геннадий Витальевич настаивал, чтобы сын жил с ним, но Максим категорически отказывался. Загородный дом оборудовали пандусами, и Максим вернулся домой. Отец его навещал каждый день, сёстры приезжали регулярно. После того, как гипс с руки сняли, и Максим наловчился самостоятельно садиться и выбираться из инвалидной коляски, его семья, по требованию Максима, отказалась от услуг сиделки.