Я выпрямился, одновременно прикладывая рукав к его подбородку. Глухо щелкнул выстрел (может, рукав сработал как глушитель, а может шлем мне давил на уши). Голова охотника резко откинулась назад, и он начал заваливаться на спину. Я поддержал, а потом оттащил тело под лестницу, придавив попавшимся под руку мусором.
Переждал минутку (вдруг кто появится на шум) и дозарядил потраченный патрон. Посмотрел на ступеньки, насчитал больше двадцати штук и решил облегчить маскировку. Скинул наплечники и посбрасывал лишний металлолом с пояса.
Попробовал шлем снять, но едва открыв забрало, захлопнул его обратно. Финская парная какая-то — воздух сухой, горячий, аж волосы в носу обожгло, добротно здесь Искра натопила. На подходе к первому пролету стало еще жарче, рука с «задирой» начала потеть. Обшивка стен вокруг потрескивала, от нее шел пар, расточая хвойный аромат, смешанный с химозным лаком.
Перед глазами упорно стояла картинка «Леона», когда он в противогазе и форме спецназа из дома выбирался. Он раненый, но вниз, а я утяжеленный и вверх, в душный жаркий верх. К парилке, сквозь которую становилось все сложнее разглядеть окружающих, добавилось еще и запотевшее стекло забрала.
Ежик в тумане, блин, ищет лошадку. С другой стороны, лошадка тоже не видит ежика. А мне проще — любая спина, автоматически означает врага.
Под ногами зашуршал и начал надуваться шланг. Кажется, там уже готовы идти на штурм.
— Подождите немного, я не успеваю… — пробурчал себе под нос, пробил шланг в трех местах и, вызвав второе дыхание в образе Мухи, рванул наверх.
Первая спина встретилась на втором этаже. Там же и скатилась мне под ноги. Следом второй. Третьего и четвертого я нашел в ближайшей комнате. Охотники пытались отдышаться, стоя у открытого окна. Минус два сразу с порога.
Вошел внутрь для контроля и столкнулся с третьим. Из-за угла выскочил охотник, схватил меня за руку, вытягивая ее вверх и впечатывая меня в стену. Я двинул локтем, но как-то неубедительно, прыгнул на стену, отталкиваясь ногами, и бросил «прайдовца» на край комода. Придавил сверху и дернул головой, боднув его шлемом в лицо. Смог высвободить руку с «задирой», прижал к груди и дважды нажал на спусковой крючок.
Привлечь внимание шумом я не боялся — наверху уже шла пальба, где-то на втором этаже ломали и двигали мебель. С третьего этажа кто-то истерично вопил, недоумевая, где вода. Послышался топот, мимо меня пронеслось три пожарника.
Блин, спускаться придется. Догнал я их уже, наклонившимися над тремя фонтанчиками, бьющих в разные стороны. Двое пытались сдержать воду и сделать заплатку, а третий вертел головой, пытаясь через пар разглядеть, есть ли кто внизу.
«…вышел ежик из тумана…» — начал Муха.
«…вынул лапку из кармана…» — продолжил Ларс, понимая, что я тянусь не за финкой.
«…буду бить…» — констатировал Муха и по ступенькам скатилось три поломанных пожарника из «Прайда».
А я побежал назад наверх.
Вторая попытка прохождения уровня — туннельное зрение в запотевшей маске, мое хриплое дыхание, звучащее в ушах, как чужое.
Выстрел, еще выстрел и еще! Безуспешная попытка «прайдовца» закрыться, такая же у пожарника — прорваться. Даже когда я бахнул из обреза, свалив выстроившихся гуськом и ждущих команды на штурм охотников, не до всех доперло, что угроза идет от меня.
А потом у меня закончились патроны. Лапкой махать в спецкостюме было неудобно, поэтому я подхватил пожарный шланг. Не совсем я, но Ларс. Получился будто хвост скорпиона со стальным тяжелым и заостренным наконечником. Сначала над ступеньками появлялся «хищный» кусок стали, а потом уже верхушка моего шлема.
И так ступенька за ступенькой. Я только пальцами в рукавах двигал, будто дирижер. Влево — в голову по шлему, вправо и вниз, перебить ногу, закрутиться вокруг ботинка и дернуть, стаскивая и сбивая с ног соседа. Обратно направо с хлестким ударом, ломающим «львиную пасть» охотника, резко вниз, чтобы выбить оружие и снова, со свистом, рассекая пар, сломать кому-то руку вместе с винтовкой.
«…та-та-та-тааа даам!…та-та-та-тааа даам!» — распелся Ларс на кураже.
«…это что? Полет Валькирий?» — удивилась Харми.
«…че?» — Ларс сбился, теряя контроль над шлангом: «…тьфу ты, сбила! ну, не дискобол же! Конечно, полет этих самых…»
А враги на площадке меж тем кончились. Хотя стрельба в доме продолжалась.
В комнаты, где засела семья Искры, вела двойная дверь. Некогда красивая, высокая с резными наличниками и массивными бронзовыми ручками. Но сейчас это было очередное решето, и с той стороны периодически продолжали стрелять. Выбивая фонтанчики щепок из дерева и побелку из стены напротив.
Что-то я не посчитал, сколько здесь бойцов и сколько могло уже пройти внутрь. И как теперь предупредить «Рассвет», что тут свои? А то «френлди-фаера» на сегодня уже хватит. Я подобрал многострадальный шланг с помятым и окровавленным носиком, накинул на рукоятку двери и потянул на себя. Предусмотрительно спрятался за дверной косяк, но новых выстрелов не было.
— Не стреляйте! Свои! — вместо нормального крика, закашлялся.
Стоило распахнуть дверь, из комнаты повалила новая порция пара. А нет, это уже дым — едкий и вонючий, раздирающий горло до хрипоты. Я сорвал белый платок с шеи, валявшегося «прайдовца» и помахал им в дверном проеме. Вот только понимал, что в таком дыму дело это бесполезное. Вернул забрало на место, напитал силой мейна, мысленно перекрестился и сделал шаг вперед.
Не видно ни черта. Только неявные очертания мебели по сторонам, тело под ногами (это уже опытным путем определил) и какое-то свечение, едва пробивающееся вдалеке. Переключился на ауру и будто автомобильными фарами в тумане знак высветил — ярко, мощно, но и чуть ли не до слез жалко. Где-то там впереди Искра.
Если раньше, смотря на ее ауру, я видел вулкан — море магмы, рвущееся наружу, но замкнутое в четких границах контроля. То сейчас «извержение» уже произошло, оставив после себя выжженную землю, в трещинах которой бьются красные прожилки.
«…бедная девочка…» — охнула Харми: « …это же надо так себя надорвать…»
«…главное, что жива…» — вздохнул Ларс: «…а так, до свадьбы заживет…»
«…ммм, думаешь все серьезно?» — в голосе Харми проснулось кокетство.
«…млять, заткнулись все, отвлекаете…» — если бы можно было мысленно рявкнуть, то я бы это сделал, но фобосы поняли и заткнулись.
Но было уже поздно. В свете ауры к разломанному «вулкану» присоединилось два силуэта и начали перекачивать в Искру силу. На фоне выстрелов, доносящихся с лестницы, раздался крик:
— Отходим, не выстоим!
— Некуда! На черном ходе прорвались. Искра, жги, родная…
Это было красиво! Аура Искры вспыхнула, как дальний свет на ночной дороге, и, рассекая пар, в мою сторону полетела огненная вспышка. Все произошло слишком быстро: мозг, подгоняемый Мухой, уже обработал команду и пускал импульс в мышцы, неожиданно закричала Искра, а огненный поток, несшийся на меня, также неожиданно дернулся вверх, лишь чиркнув по каске, и взорвался на потолке.
Крик боли и радости сменился на просто боли, аура Искры мигнула и стала постепенно терять краски. И я бросился вперед.
Вбежал в соседнюю комнату, отбил летящую мне в голову саблю, оттолкнул чумазого, уставшего и перепуганного «рассветного» и бросился к Искре. Не добежал — в комнате было человек семь и еще несколько раненых и почти все как один, нацелили на меня оружие. Появился премьер-министр, загородив собой дочь.
Искра сидела на полу, держа руки на коленях. Ладонями вверх — обожженными настолько, что живого места не было. Голова опущена на грудь, в подпаленных волосах запутались щепки, на лбу ссадина — в каком-то полу бредовом состоянии она, как заведенная твердила: не стреляйте, это Матвей, я узнала, узнала, не стреляйте, я знала, что он не виноват…