«Врач, не врач — уносись отсюда вскачь! Что за тупая блажь?», — довольно грубо подумал я, сильно разозлившись.
— Вы хотите, чтобы вас расстреляли вместе с ранеными, да ещё и изнасиловали перед этим?
— Что вы такое говорите, это просто невозможно! Я советская подданная, они не посмеют!
Я устало опустил голову. Ну вот что за дурёха?! Устал я с ней спорить, придётся контролировать ситуацию самому. Но говорить ничего не стал, лишь укоризненно покачал головой. Она, видимо, всё же поняла, что всё очень серьёзно, и робко спросила:
— А что вы имели в виду, говоря о обстановке? Какие события нас ждут?
— Война, — кратко резюмировал я.
— Война? — в зелёных омутах глаз мелькнуло непонимание: война здесь и не прекращалась!
— Гражданская война, — решил я уточнить. — Самая, что ни на есть страшная Гражданская война. Вы же тоже через это прошли?
— Да, но наша война была во имя справедливости. Рабочие и крестьяне боролись против царизма, буржуев, капиталистов и их белых приспешников, против угнетения и за свою свободу! — горячо возразила Люба. — И они победили, потому что у них была идея! Мир во всём мире. Свобода, равенство и братство!
Я промолчал и лишь понятливо усмехнулся, глядя ей прямо в глаза. Женщина смутилась, поправила халат, отчего он натянулся на груди, обрисовав контуры плотного бюстгальтера. Поневоле мой взгляд опустился на столь манящие приятные округлости, смутив её ещё сильнее. Преодолев себя, я вновь перевёл взгляд на её лицо и ответил:
— Здесь справедливой войны не будет. Нет тут ни красных, ни белых. Здесь все чёрные. У вас они, кажется, звались анархистами… Ну, а в Африке анархия заложена на уровне менталитета, сам характер африканцев анархичен по своей природе. Наверное, не зря все чернокожи, — я невесело ухмыльнулся. — Тут плохо признают законы, предпочитая их игнорировать. На протяжении всего времени правления диктатора положение лишь ухудшалось. И вот он — закономерный итог: кто-то наконец-то рискнул убрать его с мирового ринга под названием Африка. К сожалению, вам не посчастливилось оказаться здесь именно в это неспокойное время.
Всё это время Люба смотрела на меня широко раскрытыми глазами, вероятно, не ожидая ничего подобного от эфиопского офицера. И я поспешил перевести тему в более мирное русло, потому произнёс:
— Не стану лукавить: вы глубоко мне симпатичны! — девушка зарделась и опустила глаза, что я посчитал хорошим знаком и продолжил: — Я был бы рад познакомиться с вами поближе. Однако вижу: сами вы пока к этому не готовы. Но всё же разрешите мне пригласить вас в ресторан. Надеюсь, в этой малости вы не откажете мне?
Любовь вспыхнула и открыла было рот, чтобы отшить раз и навсегда этого человека и… не смогла! Он смотрел на неё с какой-то запредельной нежностью, чуть ли не с благоговением. Вполне возможно, она сильно рискует и, быть может, ошибается в этом человеке, но слово: «Нет!» будто застряло где-то в горле. Неловко сглотнув вставшее комом слово, девушка спросила:
— А разве здесь есть рестораны?
— Есть, — улыбнулся я, видя её замешательство, — и один из них расположен в самом лучшем и дорогом отеле Аддис-Абебы. Я приглашаю вас туда.
— Но сейчас же повсюду военные патрули? Да и дорого это очень, а у вас только пенсия.
— Деньги у меня есть, не волнуйтесь. Мне недавно привалило нечаянное наследство, так что я в некотором роде богат. Даже смог прикупить чудодейственные лекарства. Вы ведь заметили: я совсем по-другому себя чувствую?
— Да, я заметила и удивлена. Поздравляю, вам очень повезло. Но как быть с патрулями?
— А мы поедем в ресторан на военной машине. У меня ещё остались связи, не волнуйтесь! Нас будет сопровождать вооружённая охрана из числа ветеранов войны, я их специально нанял по этому случаю.
— Это те, которые охраняют госпиталь?
— Да.
— Хорошие парни, — кивнула Любовь Владимировна. — Тогда я согласна.
— Сегодня вечером вы сможете?
— Я… — она не договорила, озарённая внезапной догадкой. — Подождите! Мне же абсолютно нечего надеть!
— Идите в медицинском халате, мне всё равно.
— Зато мне не всё равно! — вскинулась докторша. — Там ведь кругом иностранцы. Что они обо мне подумают?
Я поморщился: неужели настолько важно, что они там себе подумают? Но всё же решил поддержать девушку: в ресторане отеля действительно порой слишком много посторонних глаз и ушей. Мне и самому пока рано там появляться, если вообще нужно. Но так хотелось доставить удовольствие любимой женщине! Ну, надеюсь, что любимой.
— Хорошо, давайте просто сходим с вами в кафе, найдём самое лучшее. Там не будет иностранцев. И вы затмите всех, даже если оденетесь весьма скромно.