- Это - истинный Борджигин! У него синие глаза! - услышал Бату ее голос.
Тогда он еще не знал, что хан Мандуул умер, не оставив наследника. И не знал, что хатун послала во все улусы гонцов, чтобы найти последнего отпрыска ханской семьи - его, Бату, сына казненного Баян-Мункэ.
Хатун взяла Бату на руки и унесла в белую юрту. С тех пор они были неразлучны. Мадхай залечила его язвы, обмывая целебным верблюжьим молоком. Он спал в ее постели, ездил с ней в одном седле и ел из одного блюда. Отправляясь в военные походы, хатун оставляла его на попечение Джигу, своего брата по матери , того самого человека, который забрал Бату у пастуха.
Наследника учили всему, что может пригодиться будущему хану и относились почтительно, как того и требовала знатность его рода. По вечерам, засыпая, он слушал сказки и легенды, которые рассказывала Мадхай, она знала их великое множество. Она же научила его чтению и письму, сама усадила на коня и показала, как стрелять из лука. Когда Бату исполнилось десять лет, хатун взяла его в битву, посадив в седло впереди себя. В этом бою он впервые увидел кровь и смерть. Телохранители Мадхай были убиты, а ей самой вражеская стрела пробила плечо. Хатун обломала древко и повела коня здоровой рукой, улыбкой подбадривая перепуганного Бату и уверяя, что ей совершенно не больно. Правда потом она два дня мучилась лихорадкой, тайком вытирая потный лоб, и закусывала губы, когда думала, что ее никто не видит.
Становясь старше, Бату все больше удивлялся и все больше понимал, как этой женщине удавалось удерживать власть, сплотив вокруг себя князей и воинов. Она была беспощадна к противникам и щедра со сторонниками. В походах не гнушалась есть из общего котла, спала, подложив под голову свернутую попону, и для каждого находила доброе слово. И в дождь, и в снег она сияла, как солнце, и всем было тепло рядом с ней.
Воины никогда не упоминали избранного имени правительницы, а звали так, как прежде звал ее отец - Чороса, подруга. Бату, будучи ребенком, тоже привык так ее называть.
- Говорят, наш род произошел от сына небесной девы, - рассказывала ему со смехом хатун. - Она оставила малыша под сухим деревом, которое, как ты знаешь, зовут «цороса» - кривое. Там ребенка нашел охотник из племени ойратов, которое было изгнано со своих пастбищ врагами. Ребенок вырос и превзошел всех по силе, уму и красоте. Его сделали ханом, и он вернул отобранные земли. От него, якобы, и ведет начало род моего отца. Но это неправда. Сказка, ничего больше. Нас называли Чорос, что означает «товарищи», потому что мы всегда были верны слову и своим друзьям. Запомни это и знай, что все из моего рода будут верны тебе.
Еще Бату вспомнил, как едва не погиб в первом самостоятельном походе, когда Мадхай поставила его во главе отряда. Бату тогда было пятнадцать лет. Они попали в засаду и пока искали укрытия, враги забросали их стрелами. Джигу заслонил его своим телом. Когда хатун сообщили о смерти брата, она спросила, как он погиб. Ей рассказали, что он прикрыл собой юного тайджи.
- Хвала синему небу, - сказала тогда хатун и поцеловала Бату в глаза и лоб. - Разве не о такой смерти мечтал он? И разве не о такой смерти мечтала для него я? Он спас нашего будущего хана. Что может быть достойней?
Никто не видел слез в глазах хатун. Даже когда она насыпала курган, то была спокойна и улыбалась, как если бы устраивала не смертное ложе, а постель для дорогого гостя.