– Ты зачем такую кашу заварил? Не знаешь декрета мужиков не обижать? Где мы теперь ему такую коробку достанем?
А комиссар в ответ:
– Виноват, а только настоящая коробочка у меня, а вам я другую послал, – эту сам захотел испробовать.
Там и тому обрадовались, что хоть коробка нашлась:
За кражу имущества мы тебя под суд отдадим, а что коробку вернул – тебе от нас благодарность.
Комиссар видит такой оборот:
– Позвольте, говорит, слово сказать: мое мнение такое, что не меня, а мужика под суд отдать надо: он этой коробкой народ морочит!
И все про коробочку разъяснил. Те говорят:
– А как же ты мог на такую штуку позариться?
И пошла у них тут катавасия. Мужик просит вернуть коробку: комиссар отписывает, что, дескать, коробочка только советский аппарат засоряет, а мужика за колдовство – под суд. Мужик отвечает: никакого колдовства, одно иносказание, а что коробка и на самом деле чудесная, он и товарищу Ленину берется объяснить. И вызвали их обоих к товарищу Ленину.
Провели их в Кремль, во дворец. Ленин с мужиком за руку здоровается и сам смеется, а на комиссара не посмотрел даже, тот стоит у двери, дрожит, ждет, что будет.
– Вот про тебя говорят, – это Ленин-то мужику, – что ты колдовством занимаешься?
И коробку показывает. Видит мужик – его коробка.
– Это, говорит, не колдовство, а и вправду чудесная вещь, только она без крайней нужды не работает.
Комиссар от двери:
– Неправду он говорит, она и при нужде не работает!
– Потому не работает, – мужик-то отвечает, – Что ты много просишь! А как нам по крестьянству всего по малости требуется, то мы и этой коробкой премного довольны…
И просит, конечно, коробочку назад вернуть.
Ленин тогда и спрашивает:
– А какая у тебя бывает крайняя нужда?
– Такая, – отвечает мужик, – государству налог платить – тут она вывернется, а достанет!
Ленин этим ответом доволен, улыбается, а комиссар от двери:
– Не слушайте его! Он из этой коробки иглу достал, мне штаны зашить.
– Как же так? – Ленин опять к мужику с вопросом.
А мужик ему:
– Это уж она для ихней комиссарской милости, как ему во рваных штанах обязанности справлять неудобно.
Улыбнулся Ленин, похлопал мужика по плечу:
– Дай, говорит, мне твою коробочку, я по ней о тебе век помнить буду.
Мужик жмется, молчит. Ленин видит такое замешательство:
– Ты, говорит, попросить чего хочешь?
Мужик и говорит:
– У меня в здешием городе сто рублей украли, и милиция найти отказалась, прикажи того вора сыскать, а я уж сам с него деньги стребую! А то я по его милости без лошади!
Ленин ему:
– Воры те давно уж по тюрьмам сидят, и ты от них ничего не получишь, а как пострадал от неорганизованности – вот тебе записка в банк на сто рублей: купи себе лошадь.
И ушел мужик рад-радешенек. Ленин тогда подзывает комиссара и спрашивает:
– Ну что, понял?
Тот говорит:
– Понял.
– Ну а понял, так твердо запомни: – Мужика не обижай, и он тебе при крайней нужде все по малости предоставит.
Особенная судьба
Гадалка, что, по рукам предсказывала – кому утонуть, кому убитым быть, а кому без вести пропасть и не отыскаться, – Митьке – даже на руку не взглянув – сказала:
– У этого мальца судьба совсем особенная…
Митька пристал: – скажи, да скажи, – а та отвильнула:
– Дашь пятак – скажу!..
А какой там пятак, когда у Митьки и копейки в кармане не было! Так он и не узнал, какая у него судьба; одно, что не как у других – ни в воде ему не тонуть, ни убитым не быть, ни без вести пропасть – отыскаться!
Вырос Митька и стал парнем дошлым, а как срядится да с гармошкой пройдет по селу, девки глаза пялят: такой форсистый, совсем комиссар! В городу у Митьки – артель, и он в артели старшим; только вышла ему незадача.
Митькиной вины никакой – только что обознался: думал – кто из его партии, возьми да и крикни:
– Ты чего стоишь? Иди помогай!
Ан, эта самая тайная милиция, что в штатской одежде ходит, Митьке пистолет к носу:
– Ни с места – ты арестованный!
Митька отпираться:
– У меня, говорит, судьба особенная…
Да, как бы не так! Взяли голубчика, в бане заперли, а у бани человек с ружьем.
Попробуй, убеги!
– Уйдешь – и убегу!
А тот и день и два стоит – не уходит. Митька, и тут не испугался:
– Теперь, значит, кто-кого – ему, чай, стоять-то не сладко, – я его пересижу!
Да что сидеть, даже лежать можно! И корм бесплатно: утром – чай, днем – суп да картошка, а вечером опять чай! Даже сахару кусок дали:
– Это тебе на неделю!
И сидеть бы Митьке до второго происшествия; если бы не особенная его судьба!