А судьба его была в том, он в Спиридона обратился.
Приходит таким молодцом прямо к начальнику: Так и так – без вины виноват, отпустите…
– А ты кто такой?
– Спиридон…
Ну, его, как Спиридона, и отпустили. И выпуск на прохождение в дверь дали, потому двором бежать – застрелить могут.
А с того же дня сторож подметил, что арестованный Митька ни чаю не пьет, ни картошки не кушает – не заболел ли?
Отперли дверь, а там как есть никого, и в полу дыра проделана! Вспомнили про Спиридона, что без вины виноват, и в полное недоумение пришли:
– Как это может быть – вошел Митрием, а ушел совсем Спиридоном?
И начальник взъерепенился:
– Быть этого не может! Потому нет к подобному превращению никаких материалистических оснований.
Митьку дома увидели – так и ахнули.
– Как ты вылез оттудова?
– Я, говорит, и в верблюдово ухо пролезу…
Только в деревне жить не оказалось возможности – и пошел он себе место искать.
Приходит в одно учреждение. Швейцар – как полагается – папиросу курит и в газету читает:
– Без пропуска нельзя… А тебе чего надо?
– Так и так, – отвечает, – места себе ищу…
– С чего же это ты места себе не находишь, али совесть грызет?
Митька засмеялся даже:
– Какая совесть, ежели у меня судьба особенная!
– Ну, а совести нет, так для тебя место найдется! У нас заведующего уволили.
Заполнил Митька анкету и стал, как Спиридон, заведывать учреждением.
И опять вышла ему незадача. Вины, понятно никакой, разве что подпись не на то место поставил – только опять посадили, и уже в каменное помещение.
Другому, конечно, – крышка, а Митька опять выбрался.
Вызывают его в суд. Все как есть рассудили – и по такой статье, и по обратной: по всем виноват. Дошла и Митькина очередь:
– Все это, говорит, как есть правда, только ко мне никакого касательства…
– Как так?
– В имени тут у вас ошибка…
– Какая ошибка, когда ты – тот самый Спиридон!
– Какой же, говорит, я Спиридон, когда меня Митькой звали!
А Митькой звали, так ищи ветра в поле!
Пошел Митька опять в село, И стоит у его дома та самая гадалка, что когда-то судьбу всем предсказывала – кому утонуть, кому убитым быть, а кому без вести пропасть и не отыскаться…
Митька к ней:
– Вот, хорошо я тебя встретил – скажи мне, какая у меня судьба особенная?
Та посмотрела на него:
– Теперь, – говорит, – цена не та, дашь полтинник – скажу!
А у Митьки, на грех, опять ничего не оказалось!
Автомобиль
Петька к брату приехал – давно звал.
– Приезжай да приезжай – умрешь, Москвы не увидишь!
Ну, наконец, и собрался.
От вокзала идти далеко – да язык доведет, не заблудишься. По улицам народ ходит – разряженный, веселый, а в лавках добра не оберешься.
Да что в лавках! На улице на камнях тебе бороду сбреют и в лучший вид приведут. Петька тоже на камень присел, стал цыгарку свертывать, хвать, из-под самого носа мешок унесли!
Беда невелика – пошел дальше.
Идти-то легко – панель гладкая, хоть снопы молоти, только вот как дорогу переходить – измучаешься!
Ткнешься, а тут тебе под ноги автомобиль!
Летят, что бешеные, ничего не разбирают.
Дошел до площади.
А они взад и вперед, взад и вперед – только ногу занес – на ногу норовит, он вправо – и тот вправо, он налево – и тот налево, да еще ругается, окаянный!
Уж до панели три шага – и тот – как шмыгнет под носом да заревет, что оглашенный…
Пришел к брату.
– Ну, говорит, и горя же натерпелся…
– Что такое?
– Да вот так и так…
Смеется:
– Это ничего – Москва добру учит: рта не разевай!
Посидели, поговорили.
– Ну, мне на службу надо, а ты, коли хочешь, проводи!
Пошли вместе.
Брат Петьке все объясняет:
– Тут, говорит, позапрошлой ночью человека убили – лежит весь в крови, сам видел.
– А тут с одного пальто сняли, – прибежал, дрожит – из нашего же дома… А тут на-днях магазин ограбили…
Петька слушал, слушал.
– Надо бы, говорит, сторожей завести.
Что сторож… Чик – и готово. Тут нужны механические приспособления. И то сказывают, кой-где клепцы завели: ткнешься – а тебя цап! – и не вылезешь! У нас теперь все на механике, зиждется.
А тут в стороне столб стоит, высо-окий, и сверху донизу проволокой обмотан.
– Это, говорит, бес проволочный телеграф, по радио с тем светом говорить может.
Петька смотрит – где дом без окон, где от дома одна печка осталась.
– Что, тут пожар никак был?
– Какой пожар, – это, говорит, уплотнение, в целях экономии топлива. Другой во всем дому один жил, а бедному человеку и топить нечем, вот и распорядились.