Милиционер отобрал у самогонщика котел и в тот же день продал ему котел обратно.
Другой милиционер узнал об этой, проделке, является к самогонщику, отбирает котел – и опять продает ему же. Третьему милиционеру завидно стало: думал-думал, как бы деньгу зашибить, да ничего не придумал, кроме как тот же котел конфисковать. Увидал его самогонщик и говорит:
– Милый, чего тебе возиться, взад-назад котел-то таскать?
Продай его мне на месте.
А милиционер:
– Давай, – говорит, – три рубля!
– Что ты, три рубля! – торгуется самогонщик. – Сделай скидочку! Небось, я у вас завсегда покупаю!
Приехал оратор из уезда и сделал в нашей деревне доклад о пожарах.
– Надо, говорит, подрезать крылья красному петуху.
– Как! – закричал присутствовавший на докладе старший милиционер нашей волости. – Как ты смеешь здесь контру разводить! Чтобы нашему красному петуху да крылья подрезать?
Ехали в вагоне мужики и завели разговор о том, где жизнь дешевле.
– Известно, – сказал один, – в деревне куда дешевле против города. Взять хоть у нас: молоко кружка – гривенник, десяток яиц – тоже гривенник! Курицу – за сорок копеек зарежут.
– Ты, видно, еще не дальний, – возразил второй. – Вот в нашей глухой деревне дешевка, так дешевка: курицу за гривенник зарежут!
– У нас еще глуше, – нашелся третий. – Что там курицу! У нас человека за гривенник зарежут! Вот это дешевая жизнь!..
Открыли в деревне избу-читальню, но ни газет не привезли, ни человека толкового во всей деревне не оказалось. Прошло полгода – приехали из города.
– Ну, как ваша изба-читальня? Работает? Довольны?
– Ну, как же недовольны! – ответили граждане. – Раньше, без этой самой избы-то посиделки по череду в каждой избе. Пляшут, того гляди, пол разворотят, народу набьется – беда! А парни еще пьяные напьются, стекла перебьют, картеж заводят… А теперь благодать!
Удивились городские:
– Неужели так изба-читальня подействовала? И посиделок не устраивают, и не пьют, и в карты не играют?
– Есть всего! Только нас теперь это не касаемо. Теперь они в этой самой избе гульбища устраивают, – а изба-то, она вон где – за прогоном. Так теперь у нас на деревне – слова сказать не можем: благодать!..
Выбрали в одной деревне земельную комиссию. Поделила комиссия свободные земли на участки, а лучшие участки себе взяла. Граждане недовольны:
– Что ж это, так вашу так!
– Да мы, говорят, по совести!
– Где ж это такая совесть, чтобы лучшие куски себе?
– Кто-нибудь ведь должен же их получить? Хороших-то участков всего два-три, вот мы и сообразили по совести дать их тому, кто больше всех обществу заслужил…
– Ну?
– Ну и вышло, что всех больше обществу заслужили мы! Иначе за что оно нас в комиссию выбрало?
Деревенские разговоры
Два мужика сидят за столом, разговаривают.
– Пьянство, я тебе скажу, нашему брату первейший враг!
– Что говорить! Да выкушай, Иван Фомич… Сам варил; три раза перегонял!
– Все нутро прохватило, ну и крепка! Так вот я и говорю: нет хуже пьянства! Взять хоть бы Никиту нашего: поехал в город на лошади, а вернулся пешечком, и лапотки за спиной… Раззор!
– Вестимо, раззор! Чего ж ты, Иван Фомич, по второй-то? Да ты огурчиком, огурчиком закуси! Нет лучше в этом деле огурчика… Так раззор, говоришь?
– Раззор… Сидора-то Пеньковского знаешь? Ну так вот – пришел домой с праздника: где жена? Да и давай ее лупцовать, давай лупцовать… Беда!
– Что говорить – беда! Ну-ка еще стаканчик, Иван Фомич!
– Крепка!.. Да, так вот жена-то его до сей поры горбатая, – как он ее отлупцовал… А отчего? – все винцо!
– До добра это винцо не доведет!.. Выпей-ка еще стаканчик!..
– Или на празднике, кхе-кхе…
– Огурчиком-то, огурчиком-то…
– Кхе-кхе – и занозистая же! На празднике-то, я говорю, Ваньку мово: беги, говорят, зарезали! Прихожу, а у него и кишки наружу. А тот с ножом стоит, хвастает: всех, кричит, перережу! Ровно зверь!..
– Пьяный, известно, что зверь! Да и Ванька-то твой – тоже, надо сказать, – порядочный живодер…
– Кто живодер?
– Да Ванька-то!
– Не смеешь про мово сына таким выражением!.. Не смеешь!
– А ты кулаком по столу не стучи! Чужой хлеб-соль ешь!
– Нужен мне твой хлеб-соль! Тьфу!