– Ты на ковригу-то не плюй, скотина!
– Это я-то скотина? А? Ответишь за эту скотину!
– Кулаками-то не маши, у нас и свои хороши! Эва!
– Так ты что же – драться! А?
Минут через пять по деревне бегут два мужика: оба красные, потные, взлохмаченные, у одного из носа кровь.
– Держи его, держи!
У ворот одной избы стоят два других мужика, смеются.
– Пьяные…
– Известно, тверезые не подерутся… А пьяный, что те зверь…
– Верно, что зверь! Да пойдем, Петр Кузьмич, попробуем моей: так удалась, так удалась…
Мужики входят в избу.
На улице встречаются два мужика.
– А, Егор Иваныч, здравствуй! Давненько ты в наших краях не был…
– Здравствуй, дядя Петра… Да, чай, с прошлого Успленья не заходил, – с тех пор, как Ефрюху зарезали…
– Так разве Ефрюху в Успленье зарезали? В Ильин день! А в Успленье громовские ребята милиционера убили… С Ильина дня ты у нас не был!
– Память-то у тебя, дядя Петра! Разве ж милиционера в Ильин день убили? В Ильин-то день Серенька Косой у старосты окна и двери выломал – это да! А милиционера в Казанскую уложили, – еще тогда в лесу парни девчонку испортили… Казанской божьей матери праздник – да…
– Мне лучше знать, когда что! В Казанскую в Артюхине четверых изуродовали, а девчонку – это на Федора Стратилата!
– Эва!.. Стратилата! На Стратилата нашему старосте челюсть испортили, – а ты – девчонка!
– Со старостой – это во Флора и Лавра!
– Эк сказал, – Флора и Лавра! Во Флора и Лавра моему племяннику кишки выпустили! Вот что – во Флора и Лавра!
– Стой! Стой! А когда Гаврюха жену побил?
– В Ефремов день ее в больницу возили…
– Ну так вот – в Ефремов. Да еще Павлиха сгорела… А Павлиха-то в прошлый Покров сгорела!
– Как в Покров? Разве в Покров Павлиха? В Покров в Агрызкове пожар был!
– Ив Агрызкове, и в Павлихе! Павлиху агрызковские зажгли, а Агрызково – павлихинские, – неужто не помнишь? Да вот Петька Козленков на одной ноге ковыляет – спросим у него, когда ему ногу-то сломали: в Покров или Успленье… Петька! Когда тебе ногу-то?.. В девяту пятницу?.. Ну вот!
– Правда, что с девятой пятницы… Верно! Еще вернулся, а у нас в тот день Афоньку мужики побили – лежит на дороге и не дышит… А я думал – с Успленья… Сколько воды-то утекло… Да…
По деревенской улице, с котомкой за спиной и с портфелем под мышкой, проходит обожженный солнцем, потный и запыленный человек.
– Кто такой? – спрашивает один крестьянин у другого.
– Агроном! Я и то смотрю на него: человек вот ученый, всякую штуку знает, землю, можно сказать, насквозь видит, а вот вишь ты – ходит пешечком… Сколько он за это время верст исходил!..
– А ты почем знаешь?
– Я-то? Да я по этому делу тоже работал, сам с ним говорил… Тут неурожай – его гонят: поди посмотри! Там землемеры работают – опять его зовут. Там еще куда. И вот ходит и ходит, и все пешком…
– Ему бы подводу нанять.
– Нанял, кабы было из чего! Небось, тоже человек на жалованьи…
– Да по евонному делу и никакого жалованья не хватит, – вмешался в разговор третий, – весь уезд из конца в конец за месяц исколесит!
– Ну да… Посмотришь на него – инда жалко становится… Ни тебе дождь, ни тебе жара, ни тебе холод – все одно: бреди, голубчик. Прямо жалость!
– А вот бы надумать мужикам дать ему лошадь, – вмешалась в разговор баба.
– Ишь, высунулась! Коли такая жалостливая, запрягай свою да и вези!
– Как же сказал: запрягай! Мне навоз возить нужно!
Мужики засмеялись.
– Ну так помалкивай!
К разговаривающим приблизился бравый милиционер, шапка на отлете, револьвер на боку. Крестьяне посторонились.
– О чем разговариваете, граждане? – спросил милиционер.
– Да вот про агронома нашего толкуем… Ходит пешком, иной день верст сорок отмахает… И умается же, сердешный, инда жалко. Придет куда – и рта раскрыть не в силах.
– Так что же вы ему подводы не дадите? Он уж у меня был, жаловался, да я-то что могу? Говорю: не обязаны.
– Верно, что не обязаны! Правильно!
– А теперь сами жалеете! Сговорились бы, дали лошадь… Даете же мне, когда нужно, хоть и не обязаны!
– Ишь что сказал! Тебе! Тебе-то нельзя отказать, а вот агронома возить – разве это стоющее дело!
– Нестоющее дело! – подтвердил другой крестьянин. – Если мы тебе не дадим, так ты нас из-за одного самогона по судам затаскать можешь! А то – агроном! Что он нам сделает?
– Агроном для нас ничего, окромя хорошего, сделать не может – согласились остальные, – чего же ему зря подводу давать?