– Еще бы не темное! Летось Трифонова выбирали – таким тихоньким прикинулся, а что вышло? Драчун!
– Разве ихнюю душу увидишь!
– А все-таки растратчиков выбирать не след, – сказал старик, – уж тогда, по-моему, лучше пьяница.
– Пьяница не в пример лучше. Проспался – и опять человек. Да и кто у нас не пьет?
Все посмотрели на председателя.
– Кто ж не пьет – все пьют, – охотно согласился председатель.
– То-то ж и дело, что все. Да как пить!
– Так мы Лямзина выберем – непьющего. Ежели взяточник – вина не его, небось, сами даем…
– Принесут, как не взять, – обрадовался председатель.
– По нашим местам нельзя без этого! Давай Лямзина!
– А может, Егорова выбрать, – рохля, а по нашим местам…
– Так вы кого же, граждане, хотите? – засуетился секретарь, – то никого, то все хороши. Надо что-нибудь одно решить.
– Чего ж решать! Нам все едино. Мудреное это дело!
– Да чего ж тут мудреного! – не согласился старик. – Приедем, как раньше, в волость, начальство прикажет: выбирай такого-то. Ну, и выберем.
– Вестимо, начальству лучше знать, кто по теперешней линии подходящий.
– А вы – то кого хотите? – не унимается секретарь.
– Да нам-то что: кто по списку первый, того и пиши!
– Сидоров первый.
– Вот вам и намек, – выбирай Сидорова! Иначе зачем же его наперед всех поставили?
– Пьяница ведь, – всполошилась баба.
– А тебе что? Может, нынче линия такая – пьяниц выбирать.
– Трезвого-то где найдешь, – согласился председатель. – Ну, решили, что ли, Сидорова?
– Пиши!
Народ постепенно расходится. Дольше всех не уходит старик. Он топчется на месте, хочет что-то сказать.
– Ты чего? – спрашивает его председатель.
– Как так чего! Кого ж мы, значит, выбрали?
– Сам знаешь, кого – Сидорова! Первый, небось, кричал!
Старик вздохнул, сердито сплюнул и, махнув рукой, сказал.
– Пьяницу выбрали! Ну, и дела!
Постник
Нанимался батрак к кулаку. Долго о цене торговались, спорили. Хозяин и говорит:
– Чего ты из-за рубля ерепенишься? Ну, я дешевле других даю – не спорю, а ты посмотри, какой у меня харч. Нигде такого не сыщешь. Садись – пообедай, а там и сговоримся.
Подали обед, батрака тоже за стол посадили. Смотрит тот – обед прямо надиво. Щи такие, что от них и пар не идет, до того жиру много, мяса – ешь не хочу, каша с коровьим маслом – ажно блестит. Совсем наелся, а хозяйка еще молока тащит:
– Ешь, говорит, у нас добро свое, не купленное.
– Всегда так у вас? – спрашивает батрак.
– Спроси кого хошь – все знают, как мы живем. Только одно скажу – не взыщи: люди мы старые, в бога веруем – посты строго соблюдаем.
– Что ж, – думает батрак, – постов много ли?
Согласился, стал работать у кулака.
День проходит – второй. Обеды такие – ешь не хочу.
– Разжирею, думает, на таких харчах.
Работает во-всю, затем ест во-всю – радуется. На третий день хозяин зовет обедать:
– Не взыщи, – говорит, – сегодня у нас среда – постимся.
– Ну, небось рыбы наварил, – думает батрак, – тогда и пост не в пост.
Приходит обедать – глядит: подали тюрю с квасом да редьку с постным маслом. Он и не притрагивается:
– Спасибо, говорит, я со вчерашнего дня сыт.
Шапку в руки и опять во двор работать – Завтра вдоволь наемся – день скоромный.
Приходит назавтра – хозяин ему:
– Не взыщи, сегодня хоть и четверг, а мы постимся. Когда мой родитель помирал, я ему на кресте обещал в этот день скоромного не есть.
И опять тюря да редька. Несладко, а батрак проголодался – ест. Завтра опять – пятница, а в субботу, думает, отъемся.
В субботу приходит – хозяин опять ему:
– Сегодня, говорит, моей бабушке память. Такой уж порядок, один овсяный кисель, а скоромного ни-ни!
С тех пор и пошло – что ни день, то пост. То среда, то пятница, то понедельник, да на беду во всякий скоромный день у хозяина то дедушка умер, то внучек скончался, то от старины так повелось, то попу обет даден.
Измучился батрак, похудел, работать не в мочь. Хозяину как-то говорит:
– Голодно у вас – все посты да посты…
Хозяин ему:
– А мне-то, что же, по-твоему, сладко поститься?
А сам хоть бы что! Батрак уж высох от постов, кожа да кости, а тот толстый, как был, ходит да все отрыгивается.
– Неужто ж он так отъелся, что ему и посты нипочем? – думает батрак. – Дай-ка проверю!
Стал присматриваться. Сидит за обедом – подают тюрю да редьку. Он ест, а хозяин, смотрит, не ест. Только поболтает в миске ложкой, да пустую в рот.