Смотрю, а у всех уже семечки.
– Без понятия, – говорю, – народ. Оттого и лускает.
Выходим за ворота – и пошло хвастовство. Какие тут семечки!..
– Я, – Тимоха кричит, – вон какую загогулину достал. Смотрите!
Гляжу – у него в руках железина, вроде как дверная ручка.
– А на что, – говорю, – тебе?
– Людям была нужна, и мне пригодится. Андрюха Косой какую-то машину в сарае нашел. Цельная машинка, непорченая, только не поймешь, к чему она нужна.
– Зря валялась, а мне по хозяйству пригодится!
Парень говорит:
– А у меня семечек полный карман!
– Что там семечки? Семечки у всех есть. А я молчу. Зачем мне хвастаться. Нечем хвастаться, коли чужое добро украли. Непоздоровится от этого. Оно так и вышло.
Только к деревне подошли, – бабы навстречу.
– Чего принесли? Что там такое?
Да как расхохочутся. Да на Тимоху:
– Что это у тебя, Тимофей? Губы-то!..
Смотрю – а у него губы так раздуло, и носа не видать! На Андрюху смотрю – и у него то же. У всех… Известно, без понятия народ. А я понял и говорю:
– Семечки-то, небось, ели? А рука-то в чем? В мышьяке!
Тут только и раскусили. Семечки на землю и ругаться:
– Ну, и совхоз! К ним идешь за наукой, а они этакое…
– Совхоз, – говорю, – не при чем. Сами виноваты. А наука вам уже есть: на чужое добро не зарься.
Тоже, действительно. Не видали сроду семечки. На такое дерьмо позарились! Тьфу! И еще про них же скажут:-жулик народ.
А они просто – без понятия. Что в них толку-то – в семечках? Уж если брать что – так мышьяк надо было брать. За ним, небось, в город ехать надо. Его, небось, еще нашему брату и не продадут. Кто поумнее, да с понятием, тот так бы и сделал: на мышьяк бы внимание обратил.
Вот я, например. Я, конечно, молчал, а все-таки две горсточки мышьяку взял на пробу. Для науки, понятно. Хочу посмотреть, хорошо ли эта штука против червя действует…
А они набросились – семечки!
Все это, по-моему, от недостатка культуры.
На волоске
– Культурная работа у нас – не буду скрывать – на волоске висит, – говорил избач приехавшему из города инструктору. – Так и ждешь, что вот-вот сорвется…
– Средств что ли нет?
– Пожаловаться нельзя…
– Крестьяне не ходят и ребят не пускают?
– И этого не скажу – тяга большая… Даже старики иной раз заглядывают…
– Хулиганы? – пытался угадать инструктор.
– Вроде того, только посерьезнее… Трудное положение, товарищ инструктор, – избач даже вздохнул, – при общей, можно сказать, тяге некоторые лица срывают работу…
– Кулаки? Поп?
– Ну, с этими-то в два счета справились бы… Срывщики у нас в самом ядре…
Инструктор заинтересовался.
– Говорите, – может быть, какие меры надумаем… В случае чего, и милиция недалече…
– Тут милиция не поможет, – махнул рукой избач. – Я вам, коли хотите, всех этих срывщиков по пальцам пересчитаю… Первый – сосед наш Ефим Оглоблин. Только что соберутся крестьяне, – он в своей избе картеж заводит…
– А вам-то что?
– Как что? Мы тут читку устраиваем, газеты я начинаю объяснять – а мои слушатели один за другим – да к нему…
– Играть что ли?
– Кто играть, а кто просто так глазеет. Работа, глядишь, сорвана. Другой срывщик – Васька Башмак, – прозвище у него такое. Тот еще вреднее: каждый вечер с женой драку затевает. Он ее за волосья, она его цапать… Потеха!
– А изба опять пустая?
– Ну да… Третий срывщик – Трепалов Семен – пьяница. Выходит на улицу и давай петрушку представлять… Четвертый срывщик…
– Вот что, – прервал инструктор избача, – дело не в срывщиках, а в ваших посетителях. Ну, какой интерес пьяного мужика смотреть? Соберем их, потолкуем… А потом и нас самих взять – надо бы работу вести поинтереснее. Я сегодня сам беседу проведу…
На собрание явилось много народу: все члены школьной комиссии, вся культурно-просветительная секция и просто желающие.
– Необходимо наладить работу, – говорил инструктор. – Ваш избач жалуется, что срывается работа вами же самими. Ну какой, скажите, интерес на картежников глядеть? Или на пьяного…
– Понятно! Не видели что ли пьяных! – согласились слушатели.
– Или драка, – продолжал инструктор, – что в ней интересного?
– Известно – видели!
Слушатели со всем соглашались. Приняли резолюцию об усилении работы, постановили выписать еще газету, и даже один заикнулся:
– Развлекательного чего бы выписать для ребят… Не все же газеты…
– Чего же развлекательного? – возразил избач. – Дело у нас серьезное…
Потом инструктор повел беседу о самом животрепещущем вопросе: положение в Америке и китайские дела. Говорил он гладко, понятно, не отступая в сторону и не сбиваясь. Слушали внимательно – тишина была полная; слышно было только откуда-то со двора жалобное мяуканье заблудившегося котенка.