Петька был настоящий коммунист – в волсовете работал. Пошли, – а его как раз дома нету.
– Часа в три обещал приехать…
– В три часа! Так-то и приедет!
– Пошли к учителю. – человек ученый.
– Комета, – говорит, и на карту показывает, – вот этот кружок – с хвостом. А этот – земля…
– А это что – море, что ли? – показывают мужики на голубую краску.
– Небо… Так, пустота одна…
– Ну, оно и понятно, что на землю свалится… Небось, махина тяжелая!
На ребятишек никто не смотрел – они с утра волю взяли и бегали, как оглашенные. На огородах костры разводили, по крышам лазали, такое баловство пошло – не уймешь. Да никто и не унимал: Не до них!
К двум часам все собрались в одну кучу у ворот и ждали. Акулина вышла в новом саване. Парни смеялись:
– Чего разрядилась! Думаешь, антихрист на такую старую посмотрит! Тут девок сколько хошь!
– Батюшки-светы вы мои! – ревела баба.
– Чего ревешь?
– Платок новый… Ни разу не надевала – и пропал! Хоть напоследок бы нарядиться…
– Дура!
– Конешно, дура! Моя баба копила-копила сметану – а утром вынесла: жрите! И сама, и ребятишки теперь животом жалуются – объелись…
– Оно и правда, – чего ж ее оставлять!..
– Всего с собой не унесешь!
Два часа. Солнце. Пыль. Ожидание уже начинает утомлять.
Слышатся разговоры:
– Спрашиваю – где Манька? А Манька в огороде с Лешкой… Сраму-то!
– Ничего, повенчаются…
– Да где ж теперь? Один грех, да и только!..
– Нагрешишь тут… Хоть бы поскорее…
Смотрят на небо – на небе ни единого пятнышка.
Послышался запах гари.
– Начинается!..
– Чего начинается?.. Это Сидоров сарай подожгли!..
– Ну, и пусть горит – не все ли одно?..
– Батюшки, помогите, горим! – кричал Сидор. Никто не шевелился. Зевали, крестили рот и говорили:
– Теперича скоро и все сгорим…
– Туши сам, если хочешь…
Сидор бегал с ведром – но пожар разгорался больше и больше.
– Небось, ребятишки подожгли… Сладу-то с ними нет…
За воротами показалось облако пыли.
– Едет… Едет…
Все побежали к дороге. Ребятишки стремились пробраться в первые ряды.
– Едет!
– Да кто едет-то?
– Конечно, антихрист, – кому же еще? Сейчас кончимся…
– Какой там антихрист – это комета катится…
– Все одно помирать!
Пыль начинает рассеиваться. Показались лошадь и телега.
– Никак Петька из города! Батюшки вы мои!
– Так и есть!..
К воротам подъехала лошадь, и из телеги вылез Петька-коммунист.
– Чего вы тут? Не видите: пожар! Я лошадь загнал, как увидел, а вы и не шевелитесь!
– А чего, там пожар – все равно обчее преставление…
– Что?!
– Свету конец, вот что…
Петька возмутился.
– Кто вам сказал, что свету конец? А? Я вам покажу свету конец! Тушить!..
Некоторые нехотя пошли за ведрами. Другие стояли неподвижно.
– Тушить! А не то под суд! А это что в саване выскочила? – закричал он на Акулину, – домой!
Улица постепенно пустела. Мужики, расходясь по домам, говорили:
– Ну, уж сегодня ничего не выйдет… Помешал… Да разве эта коммуния дозволит! И светопреставление поглядеть не дадут! А ты говоришь – «антихрист»!
Быт
В субботу, возвращаясь после получки домой, Андрей Лештуков размышлял:
– Что ни говори, а выпивка губит нашего брата. Вот сейчас – пошел бы я в пивную, глядишь, рубля полтора – там. А толк какой – напьешься, придешь домой, как скотина, и ни тебе привета, ни тебе ответа, только одно и услышишь – ложись спать-то, пьяница! Как решил не пить – так и будет.
Андрей дал зарок в двенадцать часов дня. Большого труда стоило ему не пойти с приятелями в пивную, – но он выдержал характер, – не пошел.
– У меня работенка кой-какая навернулась, – солгал он.
Дома перед праздником было чисто вымыто и убрано. Жена, увидев Андрея, удивилась и вместе с тем обрадовалась.
– Ты пришел? Садись чай пить.
Андрею было необычно в этот день сидеть за столом и пить чай. Настроение у него было прекрасное.
– Смотрю я на тебя, – говорил он жене, – сколько лет мы с тобой живем, а ты до сих пор неграмотная. А я, дурак, тебя научить не удосужился.
После чая сели за стол. Андрей достал газету и стал показывать буквы. Жена повиновалась ему, но все время сидела как на иголках.
– Ты что? Или торопишься куда?
– Некогда мне, – созналась она, – надо пироги растворить, – ведь завтра праздник.
– Ну, что ж, – иди.
Андрей уселся за газету, но радостное настроение не покидало его.
– Вот что значит не пить, – думал он: оно, конечно, скучновато, – но хорошо.