– А как же играть?
– Очень просто играть. Как и в те. Только вы бессмысленно карты бросаете, а эти карты со смыслом. Бросил карту – отвечай на вопрос. Не умеешь ответить – штраф и с тебя же ремиз. Да вы не бойтесь – у меня на каждой карте карандашиком и ответ начерчен. Для удобства.
Штука, видим, хорошая. Все, как и прежде, только польза не та. Польза во много раз больше. Здорово додумались. Изобрели!
– Ну что ж, говорим, начинай. Тебе сдавать.
Он, слова не говоря, кладет пятиалтынный.
– Не многовато ли, говорю. Мы по три копеечки.
Тут он на меня взъелся:
– А ты что же, говорит, культуре не сочувствуешь?
Я, конечно, сочувствую. Соглашаюсь. Начали играть. Он под меня ходит – на карте вопрос:
– Что есть верховный орган государства?
Я вижу написано карандашиком: «съезд советов».
– Съезд советов, говорю. И соседу подваливаю: Что такое экономическая политика?
– Она должна быть изменчивой, – кроет он. – А что такое новая экономическая политика?
Наш заводила отвечает:
– Нэп!
И мой приятель в ремизе и я в ремизе. Ставим для первого раза по пятиалтынному. Игра, видим, простая. Потихоньку да полегоньку привыкаем. Не верите, так к концу привыкли, что и на ответы не смотрим – шпарим наизусть. Только и слышно:
– Кто ненавидит?
– Буржуазия! Мы ее по зубам!
– А что есть основное начало коммунизма?
– От каждого по способностям! Гони трешку! Что такое уклон?
– Оппозиция! Тебе сдавать, стучу в темную! Мой черед ремиз разыгрывать. Большой ремиз – до трешки догнали.
Открываю козыри – партия – козырная масть. Ходят с маленькой:
– Какой есть высший орган партии?
Заводила отвечает:
– Съезд! – и ко мне – А что является между съездами?..
Я в записочку не посмотри да и брякни:
– Оппозиция!
И с меня же при верной игре штраф и ремиз. С того и не повезло. Что ни кон, то ремиз. Гляжу, а у меня уж и денег маловато.
– Нельзя ли, говорю, закончить.
– Нельзя! Мы еще профдвижение по пятому разу не проходили…
Я не против профдвижения. А сам все ставлю и ставлю. Дошло дело, что на вопрос: «кто такое Карл Маркс» мне и ставить нечего. Только тут и сжалились.
– Довольно, – говорят, – для первого раза.
Я вздохнул. Слава те, господи. Начал деньги считать – гляжу – двух десяток не хватает. Двадцать рубликов! Это тебе не коту начхать. Это выходит недели две на хлебе-воде сидеть. Оно, положим, всю политграмоту теперь наизусть знаю, а все-таки жалко.
Двадцать-то рубликов – где они?
Вот я и говорю. Я не против просвещения. Я понимаю, что по текущему моменту все это нужно. Физкультура там, радио какое-нибудь, политграмота, что ли. Только нельзя все сразу. С наскоку:
– На, мол, жри! Просвещайся!
А может быть, мы к этому просвещению по состоянию экономики не подошли? Может быть, нам просвещение по маленьким порциям отпускать надо? Ну на рубль. Ну ий полтора.
А тут – сразу, прости ты, господи, – на две десятки!
Приставки
После долгих хлопот, очередей на бирже труда, ожиданий в передних у всяких завов, замов и управделов, Лидочка получила, наконец, службу. Ее приняли регистраторшей на исходящий журнал в губотдел союза совработников. Радости ее не было конца.
– Наконец-то меня перестанут упрекать, что я сижу на чьей-то шее, – думала Лидочка по дороге на службу. – Хватит, намучилась в этих мещанских предрассудках…
Но в первый же день ее постигла полная неудача.
– Запишите вот эту бумажку, – бросил ей секретарь какое-то отношение. – Вы знаете, как это делается? Ставьте сюда номер, а сюда – краткое содержание бумаги.
И, оставив Лидочке копию, секретарь исчез.
«Всем месткомам, уотделам, рай – и волотделениям», – значилось на бумаге – «Губотдел совработников напоминает о слабой культработе с профактивом. Необходимо всем предместкомам и зав-клубам, и культкомиссиям, в контакте с комъячейками хозучреждений и соваппарата, проводить партлинию в смысле политобслуживания рабмасс путем спецзаседаний и товбесед, устраиваемых не только для проформы. С комприветом».
И подпись.
Лидочка перечитала бумагу раз, перечитала два и ничего не поняла.
– Ну что, записали? – спросил секретарь, подсовывая другую бумагу.
– Я. я. – сквозь слезы пробормотала Лидочка, – не понимаю.
– Как, не понимаете?
– Н-не понимаю. Профактив. Партлиния. Товбеседа…
– Ну, как же так! Актив – вы понимаете? Линия? Беседа? Что же тут непонятного? А «проф» и «парт» – обыкновенные приставки. «Парт» – партийный, «проф» – профессиональный, «тов» – товарищеский. Учили о приставках?