Семке стало скучно, и он ушел. В соседней комнате сидело человек десять ребят и ждали.
– Вы чего ждете? – спросил Семка.
– У нас газетный кружок, газеты читать учимся.
«Вот это хорошо», подумал Семка и сел ждать.
Через полчаса пришел сторож и сказал:
– Сегодня не приедут! Некогда!
Семка зашел в другую комнату. Там ребята передвигали по шашечной доске какие-то фигурки. Он хотел было спросить, что они делают, но ему ответили:
– Отойди, не мешай! Я думаю.
В литкружке занятия не велись – руководитель в командировке. Политкружок оказался для Семки недоступным.
– Тебе бы раньше прийти, где раньше-то был?
Вечером драмкружок ставил спектакль. Семке тоже хотелось остаться. Он забрался в дальний угол и ждал.
Часам к семи пришел сторож.
– Ты чего здесь сидишь, пострел? Билет есть?
У Семки ни билета, ни денег на билет не было.
– Зайцем захотел пройти! – сказал сторож.
Семка покорно вышел из клуба и присел на лесенке. К восьми часам начал собираться народ – ребята, девчонки и взрослые, все брали билеты и проходили в зал. Некоторые, как и Семка, без денег, толпились у входа.
В половине девятого открылся занавес. Безбилетные прильнули к окну, Семка вместе с ними.
Глядеть было неудобно: Семка висел на одной руке, одним глазом заглядывал в зал, другим – не идет ли сторож.
На сцене в этот момент как-раз разыгрывали ту же сцену, которую Семка прослушал в клубе.
И в ту минуту, когда на сцене водворилось полное молчание, из окна в зрительный зал ворвалось крепкое матерное слово. Все обернулись к окну, закричали:
– Держи! Держи! Хулиганы!
Но Семка был далеко. Перескочив через три забора, он очутился в городском саду.
– А, пришел! Явился! – закричали старые Семкины товарищи. – Смотри, смотри – вон девчонка с цветами…
Семка быстро подкатился к девушке и уже помахивал перед глазами товарищей букетом.
– Ишь, цветы-то какие! Ну, да, впрочем, – дрянь!.
Бросил цветы на землю, растоптал и сказал:
– Здесь скучно, – пойдем на улицу дивчат пугать!
Знакомство
Без знакомства, действительно, у нас ничего не добьется. Год – два твое дело будут тянуть. Я если у тебя знакомые имеются или родственники – каждое делишко в два счета можно обварганить.
Было у меня дельце одно: такое дельце – отдай да мало. Шло оно, шло, нормально – а вдруг в одном учреждении – стоп. Затерло.
Прихожу я туда – у одного стола очередь, у другого очередь.
– Здесь, – говорят, – самое волокитное место. Без знакомства ни-ни!
Я что такое знакомство, скажите вы мне, по теперешним временам? Раз плюнуть – вот и познакомился. Гляжу я – а как раз за тем столом, куда мое дело пришло, барышня сидит. Кудряшки, понимаете, локоны, пудра, как полагается – вполне реальный предмет.
Я к тому, я к другому – справочки навел, как зовут, да и подкатился.
– Я! Марья Петровна? Это вы!
Та, понятно, смотрит, не узнает. А я руку ей подаю.
– Здравствуйте, неужто не узнаете?
– Никак не могу, – отвечает, – признать – и тоже руку подает, улыбается. Ведь и ее дело взять – а может, и верно знакомый?
Я ей дальше турусы развожу:
– Приехал, говорю, из провинции, к Антону Иванычу… Не пойдете ли со мной в театр. Я сейчас и билетик принесу.
– Какой это Антон Иваныч?
– И Антона Иваныча забыли! Да он вас вот еще какой знал. Зайди, говорит, к Манечке, нельзя старых друзей забывать.
Антон Иванычем я ее, вижу, сильно пришиб. Небось, думает, какой родственник и, может быть, место приличное занимает, протекцию оказать сможет. Смотрит на меня – а я, известно, человек, как человек, все на своем месте.
– Не помню, говорит, Антон Иваныча – хоть убей. А в театр отчего не пойти. Билетик-то принесите.
Я с ней вечером в театре рядом сижу. А там темнота – хоть глаз выткни, и на полотне всякие графы с графинями целуются и таково-то сладко.
– Марья Петровна, говорю, я хоть и не граф, а вы для меня лучше всех маркиз, как бы я с вами сладко целовался.
А она тает в темноте, а попалась, вижу, опасливая:
– Понимаю, – говорит, – что вы для интересу канитель разводите, чтобы я в чем вашему делу помогла.
– Что вы, говорю, неужели я такой. я в вас с детства, можно сказать, влюбленный.
Промотался с ней до ночи, ужином угощал, а на утро иду в учреждение.
– Здравствуйте, Маруся, – а сам к делу веду – Кто этот секретарь, такой симпатичный? Познакомьте.
Барышня свою линию понимает:
– Вижу, говорит, что вы с задним намерением ко мне подходите.
Не знакомит. А с ней о деле говорить неудобно.
Две недели мотался – в театр водил, конфект покупал, на духи потратился. А она все непреклонная.