Так заканчиваются все хроники, описывающие необыкновенное сие происшествие, и только иные, уже официальные материалы позволяют нам написать еще две главы, вскрывающие сию таинственную историю.
Весь следующий за таинственным исчезновением креста день прошел в большой тревоге для ошпырковского совета.
– Мы, – сказал председатель, – не имея под руками ни отряда красной армии, ни надежной милиции и будучи ничтожным островом в беспроглядных волнах обывательщины и мракобесия, каждый час и каждую минуту находимся на краю пропасти. Сохраним же уверенность и спокойствие перед лицом опасности. Рука революции крепка, и она одолеет врагов…
Но напрасно читатель думает, что исполком ограничился только речами, хотя бы и такими примерными речами, как вышеприведенная, – обсуждались и конкретные меры, вплоть до вызова подкрепления из губернского центра. Пока же формировался надежный отряд из местных сил, и был выслан на улицу патруль. Порядок был восстановлен, но не была вовсе искоренена зловредная мысль о возможности в советской республике чуда, и потому все силы были брошены на раскрытие тайны, кроющейся в этом деле.
Кража? Взлом замка? Но тогда бы остались какие-либо следы совершенного преступления. И каким образом крест очутился опять в соборе?
Все эти вопросы поставлены были перед начальником милиции Пшонным и агентом местного уголовного розыска Черномазым. Тут-то и сталкиваемся мы с одним невероятным явлением, зарегистрированным тем не менее во всех официальных документах: милиция и угрозыск, разочаровавшись в возможности найти вора, направили все свои силы на поиски беса, как на грех исчезнувшего вместе с появлением креста.
В протоколах милиции можно прочесть, что означенные блюстители порядка ночевали не одну ночь в доме гражданки Коленкиной, но нечистая сила не беспокоила их ни разу, и злые языки находили в этом подтверждение легенды о таинственной силе креста. Не раскрыв ничего собственными силами, они выписали, наконец, собаку, полагая, что от ее чуткого слуха не скроется никакая нечисть. Но и эти ожидания не оправдались.
Прибытия собаки ждали поздней ночью, и в ожидании желанного гостя Швыбдик и Черномазый вместе со сторожем склада сидели во дворе. Вечер был сырой и холодный. Долгое ожидание утомило наших героев, и холод стал наводить на мысль о горячительных напитках.
– Не послать ли нам? – заметил нерешительно Швыбдик.
– Сторож сходит, я знаю, где во всякое время достать можно, – поддержал Черномазый.
– Да зачем покупать, – возразил сторож, – когда в этом же сарае…
Последняя мысль восторжествовала.
Но разве можно войти в сарай? Несмотря на полную неосведомленность в такого рода делах, наши герои все-таки знали, что место, подлежащее обследованию, должно прежде всего быть охранено от посторонних следов.
Но холод и желание были велики. Черномазый сказал:
– Я сам сыщик – меня все равно не заподозрят!
Бутылка была распита, и компания за разговором не заметила, как подоспели желанные гости.
– Никто не был там?
– Комиссия…
Швыбдик добавил:
– Я открывал ящик для комиссии.
– Больше никто?
– Никто.
Высокая тонконогая собака с длинными стоячими ушами немедленно была направлена в кладовую. Она вошла, обнюхала ящик, бутылки, подошла было к Швыбдику, потом круто повернула, уверенно подошла к Черномазому и положила ему на плечи свои тяжелые лапы.
Никакие уверения в невинности не были приняты от несчастного.
– Докажешь на суде! – утешали его губернские коллеги.
В их принципах было безусловное доверие своему четвероногому помощнику, вплоть до противоречия здравому смыслу, не допускающему, чтобы представитель розыска сам совершил уголовное деяние, но жители Ошпыркова, которые немедленно узнали о происшедшем, руководствовались несколько иной логикой.
– Вот рука господня! – говорил отец Приклонский. – Скрывая тайну от взрослых и мудрых, открывает он ее неразумной твари!
Обыватели обнаглели, втайне подсмеивались над большевиками и разносили тлетворный яд злостной пропаганды далеко за пределы Ошпыркова и даже Ошпырковского уезда.
Сотни и тысячи богомольцев ежедневно собирались со всех сторон, чтобы только посмотреть на чудесный крест, появились слухи о происшедших от этого креста исцелениях, что привлекало еще большие толпы, так что власть лишена была возможности предпринять что-нибудь в отношении креста, защищенного силами невежественного фанатизма.
«Контрреволюционные элементы, – читаем мы в одном из официальных документов, – ходили задрав нос и плевать хотели на Ошпырковский исполком».