– Да ведь мы про домашние дела.
– Знаем, какие такие домашние дела. Зачем же вам тогда было запрещенные слова употреблять? Волокитчик, пьяница, бюрократ, вор, – шёпотом пояснил он, осторожно оглядываясь по сторонам – разве можно. Тут все начальство сидит, а вы вот как. Ведь обидно же людям.
Сатирическая тема (в 2028 году)
– Нужен острый сатирический фельетон, – сказал редактор.
Я немедленно отправился на поиски. Город был благоустроен, учреждения точны и аккуратны, на заводах и фабриках полнейший порядок и отчаянная производительность труда…
– Не проехаться ли в деревню? Частенько выезжал на деревенских темах!
Аэроизвозчик быстро довез меня до того места, где когда-то стояла моя родная деревня – с избами, крытыми соломой, неграмотными мужиками, самогоном. Мы пролетели над причудливо расположенной группой огромных размеров домов. Аэроизвозчик спустился в центре этой группы.
– Приехали, – сказал он.
– Это деревня?
– Так точно, барин, – деревня! – ответил аэроизвозчик. – А во тамотка и мужички гуляют! Сидор! – закричал он.
Ко мне подошел длиннобородый седой мужик в лаптях, плетенных из панамской соломы, шелковой рубахе, бархатных штанах и парчевых портянках.
– Не узнаешь? Сидор я, – сказал он, улыбаясь, – помнишь еще в твое время без штанов по улице бегал!
Я обрадовался знакомому.
– Сидор, – сказал я, – меня можешь не бояться – расскажи обо всем. Взятки у вас берут? Кулаки вас обижают? Самогонку гонят?..
Сидор рассмеялся:
– Что ты! Ни попов, ни самогонки, ни кулаков и в духах нет! Погоди – я тебе покажу хозяйство нашей коммуны.
Мы вошли в просторный зал, с потолком высоким, как небосвод.
– Это наш коровник, – сказал Сидор. – А это, – он показал на глыбу, величиной с трёхэтажный дом, – наша автоматическая корова.
Корова помахивала автоматическим хвостом, и огромные насосы выкачивали из нее молоко в мраморные бассейны.
– Вот механическая овца. Обрастет шерстью в две минуты. Из-под ножниц день и ночь не выходит. Опытное поле – вес пшеничного зерна доводят до трех пудов.
– Ладно, – сказал я, – покажи, где мужики собираются.
– Пойдем – сейчас как раз праздник – они все во дворце-читальне.
Мужики сидели и читали «Бедноту», парни играли в шахматы.
Я не стал напрасно терять времени.
– Вези в Москву, – сказал я аэроизвозчику, – только скорее – на чай получишь!
– «Где бы найти тему, – раздумывал я по дороге. – Ага! На фабрике! Какие же там были темы? Прогулы – наверное, нет. Задержка жалованья. Нет! Ага – нашел! Матершина! Люди всегда люди – неужто они теперь и не сердятся?»
На фабрике шло обучение подростков. Один никак не мог наладить станок – рвалась нитка. Мастер стоял тут же и показывал:
– Вы не так, дорогой мой, – ласково говорил мастер и поправлял станок.
У того опять рвалась нитка.
«Вот сейчас, облает», – подумал я и приготовил записную книжку.
– Дорогой, – еще ласковее сказал мастер, – вы опять не так…
Поправил станок. Нитка опять порвалась. «Ну сейчас выругается!» У мастера – я видел, лицо налилось кровью.
И вдруг – тихий, тихий голосок:
– Родненький мой.
Меня окончательно взорвало это ангельское терпение. Я сам подошел к станку и сказал:
– Олух! Лупалы-то распялил! Вот как надо – так тебя перетак!
И что же? Уши мои услыхали мой собственный голос:
– Друг мой, вы опять немножко ошиблись.
Теперь мне стало понятно дьявольское хладнокровие мастера: на фабрике стояли автоматические поглотители матершины!
– Ну и проклятое время, – сказал я, – пиши тут фельетоны!
И услышал свой собственный голос!
– Какое замечательное время – теперь вовсе ненужны фельетоны!
На улице газетчики кричали:
– Утконос! Свежий Утконос!
«Ага – сатирический журнал, – догадался я. – Посмотрим, как это они теперь работают при этаких порядочках!»
Развернув журнал, увидал на развороте рисунок.
Рисунок назывался: «Разговор двоих».
На рисунке – толстый, хорошо одетый рабочий говорит толстому, хорошо одетому крестьянину:
– Ну что, товарищ, дождались светлых деньков?
А крестьянин остроумно отвечает:
– Ура!
Пятое путешествие Лемюэля Гулливера
Эта книга содержит рассказ о том:
как капитан Гулливер из Нотингемшира, будучи преследуем по возвращении из страны гуигнгнмов церковью, спасается от ареста на воздушном корабле и, гонимый бурею, спускается в неведомой стране, называемой Юбераллией;