Алики Пирамида
ЧП
1.
– Что-то сломалось.
– Сломалось? – переспросил Игорь.
– Звук поменялся.
Игорь сосредоточенно вслушался. На космической станции никогда не бывает полной тишины. Системы жизнеобеспечения создают непрерывный «белый шум», привычный, заученный от и до. А сейчас он поменялся.
– Что-то вибрирует.
– Я не слышу, – ответил Игорь, притягивая себя к переборке.
– У стола звук четче. Послушай. Что-то разболталось.
Игорь легонько оттолкнулся от стенки и вернулся к столу.
– И здесь ничего не слышу.
***
– Ты куда? – устало спросил Игорь.
Был вечер, работы в грузовом отсеке были приостановлены. Игорь расправлял пристегнутый к потолку спальный мешок.
– Надо найти поломку, – ответил я.
Я тоже хотел спать – распорядок дня у космонавтов четкий, но иногда отступление от правил просто необходимо.
– По-моему, нет никакой вибрации, – зевая, ответил Игорь.
Он был, в сущности, неплохой человек. Ответственный. Коммуникабельный, добрый – других в космонавты не берут. Жизнь в тесном замкнутом пространстве, бок о бок, на протяжении длительного времени, требует особых психических качеств, но в случае с Игорем с неконфликтностью несколько перестарались.
– Хорошо, – сказал я, – но я ее слышу.
Игорь пожал плечами и принялся забираться в спальное место.
– Не задерживайся, – посоветовал он мне, и закрыл глаза.
Я вернулся к столу – тонкий вибрирующий звук никуда не делся.
***
На стене был прикреплен пионерский значок и маленький красный флаг. Тотемы Игоря. Едва ли он был коммунистом, да и пионером тоже – по возрасту не попадал. Но к советскому прошлому относился трепетно. Он романтизировал космонавтику, космос и советские достижения в этой области.
– Ты что, так и не ложился? – спросил меня Игорь, его отросшие взъерошенные волосы нелепо колыхались.
– Я ищу поломку, – сообщил я ему, – ее ведь надо найти?
– В центр уже сообщил?
– Да. Велели искать.
Игорь вздохнул, пристроился рядом и обвел взглядом извлеченные наружу связки проводов.
– Что ты с ними делаешь? – спросил он.
– Ищу поломку, – повторил я.
– Все еще вибрирует?
– Да.
Игорь снял одну из стенных панелей и принялся проверять скрытый за ней прибор. Он делал все как положено. Методично. Педантично. Он был умелым и ответственным человеком. Но на лице его было написано нежелание, неверие – он явно считал мое занятие бесполезным. Что, в общем-то, было странно. Ведь только вчера у нас была нештатная ситуация из-за разболтавшегося винта, и не когда-нибудь, а во время выхода в открытый космос. Все было очень серьезно.
– Если хочешь, можешь идти обратно, спать, – сказал я Игорю.
– Нет, – помотал он головой, – я тебе помогу.
Несколько минут прошло в молчании, гул приборов и шорох открываемых панелей – это все, что было слышно. Игорь, видимо, сердился, что из-за меня ему пришлось прервать сон, впрочем, виду он не подавал.
– Почему ты держишь это здесь? – спросил я, тыкая пальцем в пионерский значок.
– Просто так, – пожал плечами Игорь.
Он едва бросил на меня взгляд – полностью погрузился в дело. Молодец.
– Я, знаешь, не испытываю теплых чувств к советскому прошлому, – сказал я.
– Правда? – вежливо переспросил Игорь, – я не знал.
– Это была секта. Они там вещали про воинствующий атеизм, но атеистами не были ни разу. Именно поэтому так много людей вступило в коммунизм – не потому, что им религия надоела, а потому, что коммунизм, как религия, был проще и предлагал награду здесь и сейчас, а не когда-то там на небесах. И, как любая секта, на своих обещаниях они и погорели.
– Я не коммунист, – пояснил Игорь, закрывая одну панель, и принимаясь за другую, – и не атеист. Нашел что-то?
Он вопрошающе посмотрел на меня.
– Нет, – ответил я, отодвигаясь от переборки. – Никак не могу понять, откуда идет звук. Скорее всего, поломка серьезней, чем мы думали.
– Тебе надо поспать, – голос Игоря, с головой нырнувшего внутрь очередного аппарата звучал приглушенно, – ты иди, ложись, а я продолжу поиск.
– Хорошо.
Я оттолкнулся от стола, и вплыл в соседний отсек. Мой спальный мешок крепился к стене, отвязав удерживающие его ремни, я залез внутрь. Залез, прислушался – и понял, что в еле заметную, на самой грани слышимости вибрацию, вплетается почти беззвучный треск.
2.
– Саш, что там с поломкой? – спросил меня бесстрастный голос Николая Владимировича, немолодого уже человека, занимавшего должность сменного руководителя полетов.
– Ищем, – доложил я ему.
– Было принято решение об эвакуации.
– А что будет со станцией? – спросил я.